Любовь к истории (сетевая версия) ч.6

Я вижу, что Евгений Ройзман вызывает у властей какую-то неадекватную враждебность, хотя вроде бы вполне почтителен по отношению к сами-знаете-кому. Сразу думаешь: «Если вся эта шушера человека так ненавидит, наверное, он для них здорово опасен». Такая уж репутация у наших правоохранителей, что, когда они кого-то травят, хочется защищать.

Понятно, что в ситуации, когда полиция коррумпирована, медицина некомпетентна, а наркодилеры бесконтрольны, бороться со всей этой мутью приходится волонтерам. Эта работа требует незаурядного мужества и достойна всяческого уважения-восхищения. Однако давать оценку деятельности фонда «Город без наркотиков» я не возьмусь, потому что недостаточно осведомлен.

Я читал, что в ройзмановских реабилитационных центрах кого-то удерживали против воли и избивали, что устраивали погони за беглецами, но отношусь к этим сведениям с недоверием. Знаем мы, как работает машина вранья.

Екатеринбуржцы, напишите, кто в теме. Помогите разобраться.

В ящике много вопросов в связи с моим последним романом «Аристономия». Отобрал из них два, которые не про книгу, а про более важные вещи.

tamgdenasnet

Вы поддерживаете антипутинские выступления, демонстрации и одновременно пишете весьма контрреволюционную "Аристономию", про то, как интеллигенция наивно думала, что все ограничится Февральской Революцией. Нет ли здесь противоречия?

То есть вы справедливо призываете людей к борьбе за свои закрепленные в конституции права, хотите "как лучше", и надеетесь, что "как всегда" не получится. Но ваша книга (хотя она и не только "про это") получилась очень убедительной и исторических параллелей очень тяжело не замечать.

Нас всех (и меня в том числе) постоянно пугают 1917 годом. Вот, мол, тогда прекраснодушные либералы выпустили джинна из бутылки, а потом сами не обрадовались.

Дамы и господа, мы с вами сегодня находимся в принципиально иной социальной ситуации.

В семнадцатом году три четверти россиян были крестьянами, а в столице «революционный элемент» (пролетарии и солдаты запасных полков) составлял самый значительный сегмент населения.

Сегодня знаете, какие сословия являются основными в Российской Федерации? Бюджетники и представители мелкого бизнеса. Рабочих в процентном отношении, увы, немного, потому что у нас от производства мало что осталось. Про то, сколько сегодня в стране крестьян, давайте и вспоминать не будем, а то расплачемся.

Кто будет пускать «красного петуха»? Какие путиловцы заорут ночью: «Запирайте етажи, нынче будут грабежи»?

И насчет смертельной националистической угрозы, которой нас так долго стращал государственный агитпроп («У-у-у, что с вами, очкастыми, сотворят скинхеды и всякие-разные хоругвеносцы, если батюшки-государя не станет!»), тоже чушь. Мы видели на манифестациях, сколько там людей с черно-бело-желтыми флагами. Примерно столько же, сколько этих флагов. Максимум — процентов пять.

Так что давайте перестанем сами себя пугать химерами. В семнадцатом году люди, понимавшие смысл слова «демократия», были маргинальным меньшинством. Сегодня нас много. Никакого Октября не будет. Хотелось бы и без Февраля обойтись, но это будет зависеть от остроты конфронтации между обществом и правящей верхушкой.

Здесь, увы, всё тревожно. Посмотрите, что происходит в последние дни. На Кубани случилось стихийное бедствие, погибло много людей. В такие дни — вспомните Фукусиму — вся страна объединяется. А у нас сразу посыпались чудовищные обвинения в адрес власти. Она оправдывается, доказывает — не верят. Потому что власть постоянно врет, у людей нет к ней никакого доверия. Мы всё больше привыкаем в важных делах обходиться вообще без государства. Сами соберем помощь, сами организуем, сами доставим. Только не мешайте и, пожалуйста, не крадите собранное…

Государство воспринимается как враждебная, бесчеловечная сила. Вот в чем наша главная национальная беда. И трещина между государством и страной всё растет.

Вчера опять оставили за решеткой трех злосчастных девочек, хотя уже все, вплоть до доверенных лиц Путина и православных активистов, кричат: «Отвяжитесь, упыри! Сгиньте!». Трещина стала еще глубже.

Похоже, что спокойным это лето не будет. Осень — тем более.

kokainetto4ka