Любовь к трем ананасам

Это было верно, в пылу разговора парень пару раз пнул ногой африканский сундук. Не то чтобы он засмущался – что ему какая-то старая рухлядь, однако как-то несолидно было в ответ на Жаннин вопрос спрашивать: а сама-то она кто такая? Посему он молча предъявил Жанне удостоверение капитана милиции Семужкина.

– Кепочку-то снимите, – ворчливо сказала Жанна, сличая фотографию с оригиналом, – в помещении находитесь.

– Жан, ты не серди его, – испугалась Катя, – он и вправду милиционер, еще применит ко мне какие-нибудь санкции, навредит.

– Больше чем вы сами себе вредите, вам никто не навредит! – в сердцах сказал капитан Семужкин. – Ну, виданное ли дело, пускать в квартиру совершенно посторонних людей! И ведь ничему вас жизнь не научила, вот, теперь ключи потеряли!

Жанна окинула глазами квартиру и поняла все. Разумеется, ключи у Катьки украли и залезли в квартиру.

«Господи, ну какая же она дура, – с тоской подумала Жанна, – однако отчего-то не сознается, что обокрали. Вот интересно, много унесли-то? У профессора безделушки африканские ценные есть, но, возможно, воры их цены не понимают, паспорт не взяли – вон, она его капитану предъявила, а денег у них в доме сроду не водилось… Не тряпки же Катькины воровать. Да я бы сама ворам еще приплатила, если бы они украли ее зеленую куртку и шубу из рыжей лисы, в которой Катька как меховой шар!»

Катя, в свою очередь, вспомнила про двух подозрительных визитеров – толстого и худого, не то из горгаза, не то из горэнерго. Их она тоже впустила по ошибке и если бы не Ирина…

Тут Катю озарило, и она сообразила, что те двое, наверное, связаны как-то с убитым, потому что они спрашивали, не заходил ли к ней мужчина похожей наружности – кудрявые волосы, серый плащ…

«Это они его убили! – поняла Катя, и сердце нехорошо замерло от страха. – А потом ко мне пришли зачем-то…»

Милиционер смотрел строго, и Жанка уже открыла рот, чтобы ругаться.

– Значит, убитый побыл у вас немного и ушел через черный ход? – спросил Семужкин. – И больше ничего вы сообщить не можете?

Катя упрямо сжала губы и решила молчать, хоть совесть и подсказывала ей, чтобы она все рассказала про тех двоих. Возможно, это какие-нибудь известные бандиты, их узнают по Катиному описанию и арестуют. В противном случае убийство останется безнаказанным. Но в кои-то веки Катерина решила послушаться не голоса совести, а голоса разума.

Милиционер потоптался еще немножко и ушел, сунув Кате свой номер телефона на всякий пожарный случай.

– Это правильно, – неожиданно сказала Жанна, – что ты ему про кражу не сказала. Найти не найдут, а затаскают тебя. Сначала сюда будут ходить, потом тебя туда вызывать бумажки разные подписывать. Много взяли-то?

– Да ничего, – растерянно сказала Катя, – всю квартиру перерыли, а ничего не взяли. Документы на месте, у Валика в кабинете вообще почти не тронуто, у меня…

– Нужны им были твои лоскутки! – усмехнулась Жанна. – Лучше деньги проверь!

Катя ойкнула и скрылась в дебрях квартиры.

– И правда, – раздался ее расстроенный голос, – деньги на хозяйство пропали!

– Много? – осведомилась Жанна.

– Тысяча двести рублей…

– О Господи! И как ты, Катька, с такими деньгами умудряешься хозяйство вести? – вздохнула Жанна. – Хотя я уж вижу… Ладно, – заторопилась она, видя, что у Кати на ресницах показались слезы обиды, – брось все, тебе надо отвлечься…

– Никуда с тобой не пойду, – всхлипнула Катя, – у меня муж в больнице, а я буду развлекаться?

– А я тебя не в ресторан приглашаю, а к матери! Собирайся, она ждет!

Катя вмиг повеселела. Беатриче Левоновна накормит лучше любого ресторана, и можно не относить это посещение к разряду светских мероприятий – так, посидели, поговорили, все свои…

– Замки поменяешь, я тебе телефон хорошего мастера дам, – говорила Жанна, – и, Катерина, причешись все же да хоть ресницы подмажь, а то неудобно, там мужчины будут…

– Катюша, здравствуй! – пророкотала Беатриче Левоновна своим густым капитанским басом, пропустив подруг в свою тесную прихожую.

На самом деле это была вполне нормальная прихожая, просто по сравнению с впечатляющими размерами хозяйки любое помещение казалось тесным.

Вообще Жанниной маме очень подошло бы стоять на капитанском мостике пиратского корабля. Ее могучий голос, мощное телосложение и лихие усики над верхней губой как нельзя лучше соответствовали этой роли.

Впрочем, внешний вид Беатриче Левоновны вполне соответствовал ее возможностям: в прежние времена, когда все являлось дефицитом и любую покупку приходилось брать с бою, она блестяще справлялась с задачей семейного снабжения и могла удержать очередь за колбасой в неравной борьбе с двумя-тремя боевыми тетками из южных областей России или Украины.

– Катюша, как ты редко к нам заходишь! – продолжала Беатриче Левоновна, одобрительно оглядывая Катину фигуру. – Только на тебя я надеюсь, может быть, хоть ты повлияешь на мою дочь! Ведь она ничего не кушает, и вот полюбуйтесь, на что она похожа? На сушеную воблу, вот на что!

– Мама, прекрати! – попыталась остановить ее Жанна. – Я уже достаточно взрослая женщина и знаю, что нужно есть и как жить…