Любовь к трем цукербринам

Кеша увидел перед собой огромный бокал, в котором отражалась сидящая за арфой девушка в легчайшем белом платье, трогательно юная и чистая. Бокал исчез, и осталась одна зеркальная девушка — со счастливой улыбкой она касалась струн, и с них слетали золотые маленькие птички. Птичек делалось все больше и больше, а потом их набралось так много, что они заполнили собой все пространство — и превратились в пузырьки золотой шампанской пены.

Кеша опять увидел бокал — теперь он был полон шампанского. Девушка исчезла, а вместо нее появилась надпись:

ШАМПАНСКОЕ «VerA»

ЛЬЕТСЯ И ЗАКИПАЕТ!

ПЕНИТСЯ, БЬЕТ И МЕРЦАЕТ!

«На этот раз хоть локализацию нормальную сделали»,— подумал Кеша.

Поп-ап начал медленно рассасываться в пространстве. Опять стал виден фейстоп. Кеша напряг лицевые мускулы, чтобы случайно не кивнуть, и вдруг поймал взгляд сестрички.

Ему почудилось, будто под ее глазом появился лиловый синяк. Он тут же понял, что это просто тень — но обида, затаенная обида, застывшая на милом лице, была, увы, настоящей.

Кеша сокрушенно уронил подбородок, и тут же ощутил во рту кисло-сладкое бульканье.

Сестричка тут же фыркнула смехом. Несомненно, она была в курсе того, что произошло — и какую роль в этом сыграла она сама. Печальные тени тут же исчезли с ее лица, и

Кеша, чтобы задобрить ее, администрировал еще одну дозу шампанского. Но сестричка, похоже, уже одумалась — и решила, что дала Кеше слишком большой аванс. Она опять нахмурилась и изобразила на лице оскорбленную чистоту.

Но Кеша больше не боялся.

Он был счастлив — и запивал свое счастье вторым дозняком сладкой кислятины. Ради этого просвета в сумерках не жалко было потратить в два раза больше sharing points... Сколько там? Он взглянул на цифры и вздрогнул. Похоже, бежать придется не через пять дней, а уже через два. «УегА» была дорогой. Слишком дорогой...

Сестричка фыркнула смехом опять. Кеша, окончательно махнув рукой на доводы рассудка, кивнул последним мерцающим остаткам поп-апа — и принял на грудь третью дозу.

«Однако,— подумал он,— шампанское с утра...»

Через несколько минут это казалось не такой уж и плохой идеей. У него давно не было так легко и пузыристо на душе.

Сестричка себя выдала.

Она на самом деле не сердилась. Она притворялась.

И вообще, похоже, у нее было хорошее настроение. Она заходила за спины приложениям и даже сделала маленькие кривые рожки Яну Гузке.

Может быть, это его собственное легкое опьянение спроецировалось на нее? Скорей всего, именно так... То есть не скорей всего, а только так — и иначе просто быть не может...

Кеше в голову вдруг пришла жутковатая и завораживающая идея... Раз уж сегодня День Семьи... Почему бы и нет? Жить надо лихо. Иначе какая это жизнь?

— Сестричка! — позвал Кеша.

Little Sister обязана была откликаться на голосовые команды. Она вышла из-за фонтана немедленно. Но ее лицо стало хмурым — серьезно хмурым. И на нем, кажется, опять проступал синяк. Ну и пусть себе хмурится, подумал Кеша, ничего страшного...

— Слышь, сестричка... Я тут прикинул — а не прогуляться ли мне с моей толстухой? А то столько лет живем вместе, а она у меня на фей-стопе так ни разу и не была...

Сестричка пожала плечами — в том смысле, что ей совершенно все равно.

— Ты это... Ты спрячься за фонтан, ладно?

Так, чтобы она тебя не видела. А то заревнует...

Сестричка отвела глаза и поплелась за фонтан, всем своим видом демонстрируя облегчение — но не забывая поигрывать маленькой попкой в синих шортах. Вечная женственность... Как бы она там не научилась чему плохому у Каналоармейца... Впрочем, о чем это я.

Кеша повернулся к Мэрилин и кивнул порхающим над ее головой голубкам. Площадь размазалась в лучи и звезды, и Кеша оказался в своей супружеской спаленке.

Мэрилин уже ждала на семейном ложе. Она была накрашенной, напудренной — и совершенно голой. В ней было что-то от Клеопатры, пережившей всех своих змей. Она, похоже, обленилась до того, что даже не хотела выбирать наряд. Правда, накрашена и напудрена она была идеально, но Кеша догадывался: если бы ей пришлось проделывать косметические процедуры лично, вряд ли она выглядела бы так же.

Кеша попробовал ущипнуть ее за ухо. Мэрилин не посмотрела на него — только тихо всхрапнула. Кеша почувствовал раздражение. Совсем опустилась, подумал он, что она, абсент запоем пьет?

Впрочем, сегодня он сам был под градусом.

Кеша потянул супругу за руку — прочь из спальни. Он ожидал, что Мэрилин не пойдет сразу, и уже приготовился сослаться на День Семьи. Мэрилин, однако, не возражала. Она перевалилась на его фейстоп с тем же ленивым равнодушием, с которым принимала его ласки. Словно какая-то морская корова, честное слово.

Но особенно Кешу покоробило то, что она не пожелала в последний момент прикрыться — и так и вперлась на его фейстоп голой.

Тут даже слово «вперлась» не подходило.