Любовь Химеры

Олег порадовался за мирно спящих в креслах девушек, коих Сомов ввел в гипноз: уйти во сне — сейчас лучшая участь.

— Майя ошиблись со сроками? — усмехнулся Влад невесело.

— Нет, не ошиблись. С вторжением укридов и кометой хранители справились.

— Что ж, спасибо и на том. Обидно, только жить вроде бы начали.

— И не говори. Олег подумал, что так и не доведется нам с Владом погулять с Илюшей.

И вдруг мелькнула еще одна вспышка, и мое сердце пронзила острая боль, как будто из него вырвали кусок, судя по гримасам Влада и Виталия, они почувствовали то же самое. Но небо над тайгой стало чистым, серебряное сияние исчезло, как и не было его. Остались лишь тоненькие, постепенно тающие полоски.

— Это что, конец? Мы победили? Они справились?

— Да, справились, — кивнул Виталий как-то безрадостно.

— А что это было так больно? — поморщился полковник. — Ты тоже чувствовал?

— Да.

— Что это?

— Она отдала свою жизнь. Ее больше нет, — сухо сказал Сомов, глядя Олегу в глаза.

Аверин почувствовал, как земля ушла у него из-под ног, как дыхание остановилось, застряв огромным, тяжелым комом в груди.

Влад и Виталий подхватили его под руки и посадили на диван.

— Вы — люди служивые, — спокойно заговорил Сомов, глядя Олегу в глаза. — Кому, как не вам, понимать, что такое долг. Сами каждый день на своей работе рискуете жизнями ради жизней других. Она свой долг выполнила, спасла ваш мир. Хранители всегда отдавали и будут отдавать свои жизни за вас. Это их работа.

— А мой сын? Как же он? — голос Олега был без эмоций. Как у робота.

— Он бы тоже стал хранителем, как и его мать, так что тоже выполнил свой долг вместе с ней… мне жаль, Олег, искренне. Ты знаешь.

Олег кивнул, встал и пошел в спальню, на душе было пусто и холодно, хотелось одиночества. Лег на кровать, рука невольно сжала ардонит, висевший на груди. Бывший всегда теплым или даже горячим, теперь камень любви и верности был мертвецки холоден. Попробовал позвать Дору ментально. Тишина и темнота. Из глаз Олега сами собой побежали слезы.

Из гостиной донеслись тихие голоса Виталия и Влада. Олег невольно прислушался, чтобы отвлечься.

— Что ж это за порядки такие — женщину на сносях в бой посылать? Что, кроме нее, некому было?

— Значит, некому.

— И жизнь отдать тоже? Папаша ее куда смотрел, почему позволил ей и внуку умереть? Чего свою жизнь не отдал-то?

— Не тебе его судить, Влад, — отрезал Виталий, — он и сына там потерял, наследника и преемника.

Так, значит, они и погибли вместе. Интересно, кто же кого кинулся спасать. Что было именно так, Олег почему-то и не сомневался. Мужчина уткнулся лицом в подушку, чтобы заглушить рвущийся из горла крик отчаяния.

Олег хотел уснуть, но не получалось, холодный ардонит, кажется, заморозил саму душу. Олег лежал и слушал, что происходит в гостиной. Сомов разбудил девушек и отправил домой вместе с Владом. Маму — к ухажеру. Чтобы чем-то занять себя, они с Сомовым убирали еду со стола и мыли посуду.

Затем я услышал их голоса.

— Он знает? — сухо спросил Пелегин.

— Да, почувствовал.

— Как он?

— Держится. Но его еще накроет. Что там случилось?

— Они с Тархом отдали свои личные силы все до капли. Отдали все до последней капли жизни. У них даже астральных тел не будет, — тяжко вздохнул Громовержец.

— А телесные оболочки где? — хмуро спросил Сомов.

— Нет тоже, даже пепла и плазменного следа нет.

Олегу показалось, что Демитрий плакал.

— О, господа-хранители, неслабо вас приложило, видать, — присвистнул Сомов, — идите на разлом, восстановите силы, поспите, после поговорим.

Аверин лежал, тупо уставившись в потолок, тщетно пытаясь согреть ледяной ардонит в своих руках.

Сомов тихо вошел и сел на кровать.

— Все будет хорошо, мы ее найдем, — тихо сказал он.

— Ардонит ледяной и белый, ее нет.

Олег почувствовал, как по его щекам побежали слезы.

— Давай-ка ты поспишь, утро вечера мудренее.

— Владу не говорите, ни к чему ему второй раз это переживать, — попросил он, засыпая под воздействием Сомова.

Олегу снилась Дора, и он искал ее в огромном лабиринте. Иногда там попадались двери, он открывал их и видел ее в объятиях Тарха, столбенел от ужаса и кричал ей.

— Что ты делаешь! Так нельзя, так неправильно, он же твой брат!

— Он мой бог! — смеялась она ему в лицо. — Богам можно все.

— Но как же я! Я же люблю тебя!

— Люби на здоровье, приятно, — самодовольно смеялась богиня.

— А как же наш сын?

— А кто тебе сказал, что он твой? — усмехнулся Тарх, крепко прижимая обнаженную Дору к себе.

— Он — наш! Ты — ничтожный смертный человек. Полковник. Ты думаешь, что достоин с ней зачать? С богиней? Серьезно? Она даже умерла ради меня и умрет еще, если будет нужно. И еще, и еще раз.

Тарх крепко схватил Дору одной рукой за горло, а другой за волосы, она начала хрипеть, не в силах сопротивляться. И Аверин проснулся в холодном поту.

Был уже час дня, если часы не врали, голова была тяжелая. Хотелось в туалет и есть, но огромный комок в горле все перебивал. Олег принял душ, почистил зубы, стараясь не думать о них, но в голове крутились горькие строчки из старой песни из спектакля.

Я тебя никогда не забуду.

Я тебя никогда не увижу.