Любовь колдуна

Парадное стояло незапертое. Они зашли украдкой в швейцарскую, прилегли на тюфяки. И заснули так крепко, что никакие ожившие мертвецы не смогли бы их разбудить!

С утра Гроза и Вальтер были готовы к тому, что придет домохозяин и снова погонит прочь, однако он не появился ни в тот день, ни позже. Может, боялся ходить по Москве, где гремели выстрелы, а может, и самого его уже где-нибудь подстрелили… Гроза об этом так и не узнал, да и не до того ему было: предстояло выживать.

Зима грянула суровая, морозная. Несколько квартир в доме с прежних времен оставались пустые, никем не занятые. Жильцы повытаскали оттуда всю мебель, какая была, на растопку, ну и, само собой, повыломали паркет. Перила на лестнице тоже сожгли – остались одни металлические подпорки.

Город никто не чистил и не убирал: дворники словно вымерли! Москва потонула в высоченных сугробах, меж которыми змеились узкие тропки, в оттепель таявшие, а в мороз покрывавшиеся льдом.

Гроза и Вальтер кое-как очищали дорожки, по которым жильцы могли бы выбраться из их дома. Надеясь, что им за это будут хоть немного платить, однако сейчас не было денег ни у кого, да и не знали люди, какими деньгами расплачиваться: то ли «керенками», то ли «николаевскими», то ли новыми большевистскими, хотя их никто и в глаза не видел. Может, их еще и вовсе не было! Жили натуральным обменом: ты мне шубу, я тебе мешок картошки или муки… В Москву наезжали крестьяне на санях с продуктами, но менять Грозе и Вальтеру было нечего. И порою они спасались только тем, что Грозе приходилось-таки вспоминать, как он может в лицо человеку «бросить огонь».

Денег он больше не просил: только хлеба, колбасы, сала, пшенки, картошки…

Первый раз прибегнул Гроза к этому средству от крайнего голода, когда уж они с Вальтером начали побирушничать, но даже самой жалкой саватейки[25] выпросить не удавалось! Гроза как-то «бросил огонь» в одного торговца – потом два дня лежал без сил, хоть на сей раз и не терял сознания. Однако Вальтер его не покинул: дотащил до дому, ухаживал как мог. Поэтому страх, что будет он валяться где-нибудь на улице, у Грозы прошел, и не раз еще его странная, необъяснимая способность подчинять себе людей спасала их с Вальтером от голодной смерти.

Вальтер то и дело допытывался, как же это так вышло, что Гроза, сероглазый, русский (Вальтер был убежден, что талантом гипнотизерства обладают только черноглазые, причем лишь французы, немцы да итальянцы), ничего о гипнозе не знающий, никаких книжек о сверхъестественном не читавший, с учеными людьми не общавшийся, обладает такими силами?!

Вальтер и правда знал очень много для своих шестнадцати лет. Он так и сыпал непонятными словами: «медиум», «индуктор», «спиритизм», «животный магнетизм», «флюидисты», «анимисты», называл каких-то знаменитых гипнотизеров (Гроза запомнил имена Сен-Жермена, Калиостро и Месмера, другие забыл), рассказывал о древних греках и еще более древних египтянах, владевших магией… Однако все знания Вальтера не придавали никакой силы его взгляду.

– Может, у тебя в роду были итальянцы, а? – однажды спросил Вальтер с надеждой. – Вот графы Челеста – предки моей матери – были в родстве с самим Калиостро! Не помнишь имени и фамилии своего деда?

– Дед мой был Егоров, как и я, – сердито ответил Гроза. – Звали его Димитрием, и меня так же назвали. А если у меня когда-нибудь будет сын, а его назову Александром – в честь моего отца.

– Ну вот смотри: ты – Димитрий!!! – возбужденно вскричал Вальтер. – Деметриос – был такой чародей в Александрии! Ты – Димитрий Александрович, он – Деметриос Александрийский… Это не простое совпадение! Что, если ты с ним в родстве?

Гроза посмотрел на него как на сумасшедшего:

– Отвяжись, чудило!

Однако Вальтер не оставил своих расспросов и попыток понять: каким образом Гроза заставляет людей себе подчиняться?!

Гроза пытался объяснить, что именно он делает, однако слова выходили тусклые, блеклые, вроде бы похожие на правду, да не совсем… Возможно, поэтому ничего и не удавалось у Вальтера, как ни пытался он Грозе подражать, сколько ни бросал ему в лицо воображаемый огонь.

– Просто так это не получится, – решительно сказал Гроза. – Тебе не страшно, и жизнь твоя от меня не зависит. Вот чего ты на меня сейчас глаза выпучил?

– Я хочу бросить тебе в лицо огонь, чтобы ты открыл мне свой дар! – страстно воскликнул Вальтер.

– И-эх! – отмахнулся Гроза.

– Все равно ты не гипнотизер! – сердито воскликнул Вальтер. – Гипнотизер сначала усыпляет человека, а потом ему приказывает, а ты неизвестно что делаешь.

– А кто я тогда? – удивился Гроза.

– Не знаю, как назвать… – замялся Вальтер. – Ты делаешь Suggestion. Внушение. Ты внушатель? Внушитель?

Гроза долго хохотал. Потом вспомнил слово, которое однажды услышал от Алексея Васильевича, и спросил:

– А может, я магнетизер?

– Да это то же самое, что гипнотизер, – отмахнулся Вальтер.

– Да ладно, – покладисто сказал Гроза, – хоть горшком назови, только в печку не ставь! Честно говоря, усыплять ту медведицу мне было просто некогда!