Любовь моя

— В трудные нестабильные времена людям тем более важны уважение и доброта. Культура — эмоциональный опыт человечества, он существует для сохранения чистоты внутреннего мира человека. А книги — единое культурное поле для всей страны. Позитивные произведения помогали людям выжить в войну… Или, допустим, подросток не знает, как вписаться в новый коллектив, как пережить свою боль и обиду. Он мечется, потому что ждет сопереживания, сам его не имея к другим… А читая, он вникает в чужие проблемы и тем самым развивает свои чувства и умение управлять ими. Он воспитывается. Я верю в силу слова. Меня книги подняли с колен, — гневливо зачастила Аня. — Вот почему, например, не злой, не подлый человек поступает плохо? Что выводит его на такое проявление себя? Он конформист и тем вреден? Алеша Карамазов был добрый, но тоже мог бы стать террористом, потому что трагический идеалист.

— Не думаю. Хотя в юные годы мы часто не понимаем, почему волнует то или иное событие, как его оценить, вот и склоняешься то к одному, то к другому течению, ищешь себя. Это теперь каждый из нас — дока, — сказала Жанна. — И все равно у всех свое прочтение одного и того же произведения, потому что мы резонируем на разное и по-разному.

— Рита открыта к различным толкованиям своих книг, она не одержима гордыней и готова к диалогу.

Собственно, любой человек рано или поздно обнаруживает существование зла в мире. Важно, каким он выйдет из этого испытания, — задумчиво проговорила Аня, думая уже о чем-то другом. Наверное, она вспомнила своих подопечных детдомовских ребятишек. — Вот скажите мне, пожалуйста, почему сейчас российское общество не интересно само себе, почему оно по-настоящему не вникает в проблемы семьи? Надо оздоравливать обстановку в стране и в семьях. Больше с экрана телевизора говорить о любви и дружбе, объединять людей на почве музыки, спорта, культуры, а плохое и жестокое как бы отрезать.

— Некогда, других забот хватает, — ответила Инна.

— Соблазн простых объяснений слишком силен, — серьезно заметила Лена.

— А чему самому главному учишь ты? — спросила Инна.

— Быть людьми, отвечать за свои поступки. Открывать тайну человека, максимально глубоко постигая его сложную душу. И поставить это понимание как главную задачу жизни; еще помочь каждому сформулировать эту цель для себя. А то ведь всяк проживает жизнь, как хочет, а не как может.

— Слова, произносимые тобой, не исчерпывают сути человека, тут еще Слово Христово требуется. Христос — мера всего сущего на земле. Без веры в бессмертную душу человека жизнь невозможна, она бессмысленна, — сказала Жанна. — С ним ты была бы совсем другим писателем.

— Кончай агитировать. Христос у тебя всюду, как к бочке затычка. Даже религиозный Бунин зло упрекал Достоевского, за то, что тот совал Христа во все свои бульварные романы. А ты надеешься на перерождение убеждений Лены? — удивилась Инна.

— Меня непросто обидеть, — забурчала Жанна и спрятала голову под подушку.

— Меня особенно беспокоят так называемые отцы, которые не понимают, что время, с пользой проведенное с детьми — не возобновляемая, не восполняемая валюта. Сколько раз я слышала проповеди спохватившихся отцов своим великовозрастным сыновьям в милиции или в судах, когда работала общественным заседателем! «А о чем вы, папаши, думали пятнадцать лет назад, когда уперто часами по вечерам сидели с пивом у телевизоров, а по выходным пропадали с дружками в гаражах? Чем соблазняла, куда вовлекала и уводила ваших детей улица, пока мать занималась домашними делами?» — раздраженно думала я. Нет ничего важнее воспитания подрастающего поколения, — пылко провозгласила Аня, почувствовав поддержку Лены.

Последовало молчание. Женщины понимали справедливость Аниного тезиса, но не хотели ночью окунаться в столь трудную и многоплановую тему.

А Лена подумала с уважением: «Аня, не рожала своих детей, но имеет их неизмеримо больше, чем любая из нас».

*

— У Риты в последнем романе есть много моментов, не двигающих сюжет, — высокомерно заявила Инна.

— Но объясняющих суть событий. В литературе сюжет — атрибут далеко не обязательный. Как же без завлекательной «морковки»? А вот так! Хорошо Рита пишет. Каждая ее книга — проба новой манеры письма. Каждая ее фраза тщательно продумана и выверена. Рита видит то, что не замечают другие, находящиеся рядом. Вот, допустим, пишет она об ужасном человеке и тем самым напоминает нам, что и мы далеко не идеальны, что и в нас есть доля чего-то плохого, от которого мы должны избавляться. Это же и тебе приговор, и мне, и другим, считающим себя хорошими, — горячо защитила Риту Аня.

— Рита обомлела бы, узнав, как ты горой за нее стоишь, — рассмеялась Инна.

— А я думала, что антиподы автору нужны, чтобы повыше приподнять своего главного героя. Так нас в школе учили, — сказала Жанна.