Любовь Муры

Сегодня утром, в постели, до рапорта, получила письмо и была очень рада. Это 2-е письмо. Московский штамп на конверте навевает различные, хорошие воспоминания. Вспоминаю Москву, замечательную, перестраивающуюся, кипящую, такую, какую я видела в последний раз. Вагон-теплушка… маленькое окошко, дребезжаще-однотонный стук колёс и в чёрной синеве ночи тысячи убегающих огней большого города, — вот последние воспоминания о Москве. И когда последний круг огней скрылся из узкого оконного четырёхугольника, я почему-то подумала, что это последнее прощание с красавцем-городом. Стучащий состав теплушек понёс меня к новому необычайному отрезку жизни. И в годы лишений, авантюр, в годы рабства и приключений, граничивших со смертью, я часто вспоминала грустное выражение твоего лица и последний, убежавший в ночь неизвестности огонёк Москвы. Но это всё прошло. С приходом наших войск пошла добровольно в госпиталь, затем на курсы медсестёр, затем снова госпиталь. Сейчас мы недалеко (150–200 км) от мамы. Но наш госпиталь всё время движется за фронтом, так что мы на одном месте долго не стоим. Работы очень много, работа тяжёлая, приходится быть грузчиком, чернорабочим, малярами, каменщиками, штукатурами, санитарами и операционно-перевязочными мед-сёстрами.

Да я ещё имела глупость быть ответственной за самодеятельность и художественно-карикатурничать во всех стенгазетах. И сейчас меня ставят заведующей библиотеки, культурномассовым работником и «художественным оформлением». Я этого не особенно жажду, потому что недавно окончила курсы и почти не имею настоящей практики. Спорю по этому поводу с нашим начальством. Результат неизвестен. В общих чертах живём хорошо. По-военному — со всякими нарядами, рапортами, проверками, гауптвахтами. Очень скучаю за мамой и бабушкой. Плохо то, что нас ещё не успели обмундировать и я весело хожу на босую ногу в рваных ботах. Но это всё исправимо.

Пока, Ксюшенька, здорово спешу. Пиши почаще, когда в нашу глушь доходят письма, я делаю фантастические прыжки от неописуемой радости. С нетерпением жду следующего письма. Досвидаю. Целую крепко-крепко, горячо-горячо тебя и Оленьку.

Ваша, любящая Вас, Ирина Петровна Пше……

[Без даты.]

Ксюшенька, дорогая моя!

Пишу редко. Нечем радовать. Слишком тяжела жизнь.

Получила письмо от Кати. Они погибают от голода. Катя уже не поднимается. Вызвать её сюда невозможно. Да и не знаю, хватит ли у неё сил выехать. Я в отчаяньи и беспомощна помочь. Хорошо, если б она с мальчиками могла бы достать билет на Москву, чтобы через Киев ехать на Кавказ к Володе. Последний сейчас работает в Кизляре на Тереке. Если они смогут быть в Москве и если ты их приютишь на время, пока они достанут билет на Киев — будет хорошо. В Киеве она бы пожила у меня месяца полтора. Тут, конечно, дешевле, чем у них. Там ведро картофеля стоит 500 р. у нас — 60–80. Однако, думаю, что билет на Кавказ через Москву и Киев они не достанут. Пишу на всякий случай её адрес: г. Кизел Молотовской обл. п/я № 200, Отдел изысканий, Валентину Иосифовичу Меркулову.

Вчера говорила с одной москвичкой. Очевидно, тебе живётся тоже очень трудно. Дождёмся ли мы, доживём ли до конца войны. Проклятые совершают налёты ещё на нас.

Ты в предыдущих письмах спрашивала о том, кто был из друзей всё это время со мной. Делила со мной лишения и горе — Верочка Васютинская. Помнишь её? Она работала в редакции нашего журнала. Она меня буквально спасла. Без её помощи я бы погибла. Живу сейчас в одном доме с ней.

Многие из моих знакомых болеют и находятся в больнице. Поправился ли муж Ганны?

Как трудно пережить это время! Столько ужасного, мерзкого совершается в мире, что теряется вкус к жизни.

Идочка с фронта пишет бодрые письма. Я привыкаю к тому, что она не со мной. Пиши ей, пожалуйста.

Передай привет Олёнушке.

Да, я снова переменила квартиру. Перешла на 4-й этаж в этом же доме, но кв. № 8.

У нас тоже стоят удивительно холодные дни. Весны нет. В этом году следует заняться огородами, но что-то мало сил.

Пиши, дорогая.

Крепко тебя целую. Мура.

Может быть, с течением времени я снова смогу тебе писать интересные письма. А сейчас отупела и всё даётся с трудом.

[Письмо Иды.]

26. IX.1944.

Добрый вечер, Ксюшенька!!