Любовь на двоих. Строптивая невеста. Книга 1

Они еще немного посидели, попивая ароматный кофе, и графиня интересовалась только успехами сына, более не касаясь неприятной темы. Немногим позже, проводив мать в комнату, Александр отметил, что еще только половина восьмого. В голове, как неугомонные молекулы, роились мысли, в душе бурлило непонятно что, и это совместное клокотание, как минимум, никак не располагало к отдыху, а, как максимум, угрожало разорвать тело на куски. Алекс отправился в гостевую к Глебу, надеясь, что тот еще не задремал.

Ему повезло: друг сидел за столиком для писем. Перед ним лежала большая самодельная книга, напоминавшая кулинарный талмуд Паскаля, а Глеб, водрузив на переносицу очки, что-то тщательно записывал в отдельную тетрадь. На осторожный стук в дверь смуглый черноволосый паренек обернулся и посмотрел на Алекса поверх очков. Понятно было, что он рад видеть друга, поскольку на обеих щеках тот час же вскочили обаятельные ямочки, а контур красиво очерченных губ растянулся в доброжелательной улыбке.

– Привет. Не помешаю?

– Ничего себе! Конечно, нет! Шо за вопросы? Ты ж у себя дома.

– Вот именно, я дома, а ты – мой гость, констатировал Алекс.

– Ох… В Милане ты как-то попроще был… и… повеселее, – вдруг улыбка сошла с миловидного лица Глеба, а брови взлетели домиком. Он, было, открыл рот для вопроса и даже снял очки, но Алекс его опередил:

– Мне кажется, или это талмуд Жака?

– Он самый. Обмениваемся интернациональным опытом.

– Как тебе удалось уговорить его позволить взглянуть на сие таинство?

– Ты меня недооцениваешь! – Глеб, было, собрался поведать, как ему удалось договориться с французом, но тут же вспомнил, чем Алекс его отвлек. – Мій любий друже, зубы не заговаривай мне! Шо случилось? До разговора с матерью ты был грустный, но сейчас выглядишь просто, как в нокауте. – Глеб Фомин повернулся лицом к собеседнику, деловито с руками в карманах остановившемуся посреди комнаты и рассматривающему потолок. – Изучаешь справочник Стеля?

– Ага. Может, найду ответ на то, как мне восстановить свою разбитую в осколки мечты и надежд жизнь.

– Воронцов, ты умом тронулся? Отец умер в расцвете лет – это громадная потеря, но у тебя в голосе жуткие нотки! Я вообще без отца вырос, помню его совсем немного и благодарю Бога, шо хотя бы так он живет в моем сердце. – Лицо Глеба стало мрачным и грустным.

– Глеб, прости меня, я не хотел тебя расстроить.

– Ничего. Я-то свыкся уже. Не у каждого на этом свете встречается подобное заболевание. Говори уже, шо таки стряслось! Не тяни! – Глеб встал со своего места, подошел к Алексу, и, копируя его позу, поместил руки в карманы своих любимых джинсов. В отличие от Александра, в гардеробе которого вряд ли можно было отыскать футболку, Глеб обожал спортивный casual и вряд ли смог бы найти в своем шкафу классические брюки. Зато джинсы в нем встречались всех всевозможных цветов и покроев, что можно было бы сказать и о футболках. Алекса, напротив, невозможно было представить без рубашки, всех реальных и нереальных оттенков в ансамбле с неизменными брюками. Даже если Воронцов появлялся в джинсах, то компанию им обязательно составляла рубашка, с закатанными выше локтя рукавами, что часто заметно раздражало его мать.

– Ты сегодня пил?

– Не.

– Хорошо. Тогда и не предлагаю, но мне это сейчас очень необходимо, – Александр прошагал к серванту и, нажав где-то сбоку кнопочку, стал разглядывать содержимое бара-секретера.

– Ого! Это у вас в каждой спальне такое? – как стрелка компаса повернулся за ним вслед друг, на что Алекс, молча, кивнул. – Это ж надо! Только успел подивиться столовому серебру, про которое обычно только в книжках пишут.

– Да ты кроме кухни и кладовой нигде не бываешь!

– Ну, почему, я еще винный погреб навестил.

– Вот-вот. – Уточнил Александр, наливая себе виски со льдом.

– Бурбон? Настоящий бурбон? Ого!

– Прости, мне очень нужно выпить, иначе ты меня потеряешь. Сейчас успокоюсь, и поедем в клуб. Ты за рулем.

– Добренько! Шо ж мне уже так не по себе становится, холодный пот и все такое.

– Ты давно свидетелем был?

– В смысле на свадьбе, а не свидетелем преступления? Потому, шо свидетельствовать об убийстве мне как-то еще не приходилось, на случай, если ты кого прикончить решил. – Увидев выражение лица друга, он попытался исправиться. – Та шучу я! Шучу! Лет, эдак, пяток назад, а шо?

– Придется вспомнить, как это было. Тряхнуть стариной.

Глеб не сводил глаз с друга, и у него на лице отражался шквал эмоций.

– Я женюсь, – бросил небрежно Воронцов.

– Шо?! – голос друга едва не перешел на писк.

– Примерно такую реакцию я и ожидал, и выражение твоей физиономии тоже.

– Как? Почему? Зачем? А, шо так вдруг? В смысле по любви? Или по залету?

– По залету. По очень большому и бесповоротному залету.

Глеб снова поменялся в лице:

– Ты когда успел, Алекс? Мы ж только приехали! Ты вообще уверен?

– Отцовское завещание говорит как нельзя красноречиво о моей уверенности. Ты у нас теперь пророк. Я должен жениться на дочке нашего партнера и друга семьи, по совместительству моего крестного, Григория Филипповича Вересковского.