Любовь на карантине (ЛП)

— Когда я тренируюсь изо дня в день, то могу позволить себе больше вольностей, потому что мне нужно много калорий. Но если я не хочу проводить дополнительное время в спортзале — стараюсь правильно питаться.

Она кивает и продолжает есть.

— А как насчет тебя? Есть братья и сестры?

Я спрашиваю, стремясь узнать любой маленький кусочек о моей таинственной соседке.

— Единственный ребенок. Мой отец — дантист в Далласе. Моя мама работает в его офисе секретаршей и офис— менеджером. У него есть два гигиениста и пара офисных помощников. Но, к сожалению, он должен заходить в офис только в случае крайней необходимости. Папа отменил всех своих клиентов на следующие три недели — слава Богу!

— Почему ты благодаришь большого парня сверху? —

Она дует на лоб, отчего светлая прядь волос отбрасывается в сторону.

— Они отнеслись к этому не так серьезно, как следовало бы. Я беспокоюсь о них. Им чуть за шестьдесят, и они просто не слушают.

Я киваю.

— Ага. Я читала в интернете, что вирус действительно опасен для людей с ослабленной иммунной системой. Я говорила отцу, чтобы сидел дома, но он работает на консервном заводе, где делают еду. Они считаются незаменимыми сотрудниками.

— А твой брат?

Она отхлебывает из стакана воду.

— Заведует баром в том же городе. Штат еще не требовал сидеть на месте, но папа говорит, что вскоре это произойдет. Курт в шоке. Это его единственный доход, и ему платят, только если он работает.

— О нет. Это действительно страшно. Я уверена, что сейчас в его положении так много людей. А как насчет тебя?

— О, я в порядке. У меня есть кое— что в запасе и планирую отправить домой несколько тысяч моему брату, чтобы покрыть его расходы на месяц или два.

— Ух ты. Это ужасно мило с твоей стороны. — Она ставит локоть на поднос, который принесла, и закрывает ладонями свое хорошенькое личико. — Чем, ты сказал, занимаешься на работе?

Я стискиваю зубы и смотрю на пейзаж, пытаясь найти способ избежать этого. Хотя, если я это сделаю, все, что ей нужно сделать, зайти в интернет и найти мое имя. Моя уродливая рожа все еще наклеена на сайты знаменитостей — даже с вирусом, делающим больше заголовков каждый день.

— Я не говорил. — Опрокидываю свое пиво обратно и опустошаю банку.

Она скрещивает руки на груди.

— Ты не должен говорить мне. Хотя я уже говорила тебе, чем занимаюсь.

— Как ты думаешь, чем я занимаюсь? — Улыбаюсь и провожу рукой по волосам, любя наблюдать, как она обдумывает вопрос.

— Что— то физическое.

— О?

— Твое тело нелепо сложено. Это требует много работы и постоянного ухода. Очевидное предположение — тренер по фитнесу.

Откидываю голову назад и смеюсь.

— Очевидно, да? Я мог бы обучить тебя. Мне приходилось видеть, как ты занималась йогой на днях. Похоже, тебе не помешал бы корректировщик, все это шатание на одной ноге. — Дразню ее и смотрю как ее лицо становится ярко— розовым.

— Это новая вещь, которую я пытаюсь сделать! И хочу, чтобы ты знал, мистер Мускулы, не каждый может провести свою жизнь в спортзале.

— Правда, правда. И я не провожу свою жизнь в тренажерном зале, но обязан проводить много времени, тренируясь. Каково твое следующее предположение? Она дуется, а затем сужает свой взгляд.

— Баскетболист?

— Баскетбол, да? Когда— нибудь играла?

— А ты? — мгновенно отвечает она.

Хихикаю.

— Да, детка, играл. И я не баскетболист. Близко, но без сигары.

— Ну, если не баскетбол, то что?

Смотрю на ее лицо, чтобы увидеть, есть ли любой намек на признание или искра любого рода. Она морщит нос.

— Я не смотрю спортивные передачи. А если бы сделала это, то это была бы живая игра. Тогда это событие. Что— то, к чему вы идете и что испытываете вместе с игроками. По телевизору это просто кажется таким… — Она пожимает плечами. — Не знаю, занудным.

— Скучно? Ты думаешь, профессиональный футбол — это скучно? О, ты меня ранила! — Я прикрываю свое сердце и откидываю стул назад, притворяясь, что меня ранили в грудь.

Она смеется и продолжает есть, хотя, кажется, замедляется. Я смотрю на ее тарелку.

— Девочка, ты была голодна. Твое тело, вероятно, голодает по настоящим витаминам и питательным веществам. Что ты ела на ужин вчера вечером?

Ее глаза расширяются.

— Ужин?

— Завтрак?

Девушка снова морщит нос.

— Сэди, детка, это нехорошо. Как ты можешь работать без топлива в тебе?

Отодвигая тарелку, она поднимает одну ногу на стул, и я вижу ее ярко накрашенные розовые пальцы.

— Так было всегда. Еще со времен колледжа. Я училась всю ночь, ходила в школу, а потом, наконец, приходила домой, ела и падала. Затем история повторялась. Когда я начала писать романы, просто положила пальцы на клавиши и позволила своему разуму блуждать.

— И почему это мешает тебе есть?

— Это не намеренно. Но когда муза активна и действует, мы, писатели, пользуемся этим. Берите как можно больше, пока оно не исчезло, в некотором смысле. А до карантина у меня был довольно серьезный случай писательского блока. Теперь это не так.

— В основном, ты теряешься в этом.

Она широко улыбается.

— Да, именно так. Персонажи начинают говорить, а я принимаюсь печатать.