Любовь не ржавеет

Третьим в этой компании был смуглый парень, одетый во вполне приличную футболку и джинсы и тем не менее выглядевший каким-то помятым. Все это время он молча шел сзади и в свару не вмешивался, а тут вдруг не выдержал, смачно сплюнул на пол и сердито процедит:

― Прибить мало! Кровосос! Ну, ничего, ты свое ещё получишь! Найдется на тебя управа.

Отведя душу, резко развернулся на пятках и исчез за дверью танцевального зала. Белобрысый поспешил следом.

― Ничего себе компания, ― подумала я. ― Не фирма, а банка с ядовитыми пауками. Сотрудники того и гляди друг другу в глотку вцепятся. Если это та империя, о которой с детства грезил мой друг, то я ему сочувствую.

Наконец, вернулся охранник в сопровождении сияющего и слегка пьяненького Николая. Приятель так и лучился радостью, казалось, ничто не омрачало его прекрасного настроения, а о давешнем приключении напоминала лишь полоска пластыря на шее.

― Пришла все-таки? Молодчина!

― Разве я могла не принять приглашение друга детства? Извини, с подарком вышла неувязка. Заранее ничего не приготовила и потому дарю вот это. Помнится, ты очень хотел его иметь.

Я открыла сумочку и достала потемневший от времени Георгиевский крест.

Приятель глянул на мою раскрытую ладонь и расплылся в довольной улыбке:

― Помнишь, значит, как мы с тобой из-за него подрались!

Еще бы не помнить, если в конфликт были втянуты обе семьи, я заработала фингал под глазом, а ссора была прекращена только благодаря вмешательству Колькиного отца.

История была следующей. Как-то раз мы с другом затеяли обследование нашего чердака, планируя на нем обосноваться и устроить штаб красных командиров. Николай никогда раньше наверх не поднимался и как только увидел, сколько самых разных вещей там навалено, напрочь забыл про все штабы. Охваченный азартом, приятель принялся рыться в ящиках, сундуках и чемоданах. Конечно, ничего ценного там не хранилось. На чердак сносили вещи, которыми уже никто не пользовался, в основном имущество маминых родителей. Но для Кольки весь этот старый хлам представлялся неизведанными сокровищами, которые он с энтузиазмом бросился разбирать. Сначала ничего интересного не попадалось, но потом на дне сундука с одеждой он нашел завернутый в тряпицу крест и сразу же объявил его своим. Мне самой крест нужен не был, но и разбрасываться семейным добром я не собиралась. Решив, что награда по справедливости принадлежит мне, выхватила её из рук дружка и сунула в карман. Возмущенный до глубины души приятель попробовал вернуть сокровище, но я решительно возражала и мотивировала это тем, что оно найдено в нашем доме, среди наших вещей. Николай же яростно доказывал, кто вещь откопал тот, значит, и имеет на неё все права. Сначала мы спорили на чердаке, потом спустились вниз, к общему мнению не пришли и слово за слово пререкания переросли в ссору. На шум выскочила сначала моя мама, потом прибежала тетя Сима, но разнять нас было невозможно. Каждый яростно отстаивал свою позицию и не желал слушать никаких доводов. Конец драке положило вмешательство Колькиного отца, но с приятелем мы не разговаривали дней десять.

Я тоже вспомнила эту историю и улыбнулась:

― Хоть и с большим опозданием, но дарю тебе его.

Колькины глазки превратились в щелочки и хитро блеснули. Помнится, они становились такими всякий раз, когда дружок проворачивал удачную, с его точки зрения, сделку. Именно этот блеск и убедил меня, что подарком я угодила.

Николай сунул крест в карман пиджака и предложил пройтись по зданию. Мы обошли сначала первый этаж, где была устроена приемная и кабинет хозяина, потом поднялись на второй. Я шла по коридору, заглядывала в комнаты и ничего не узнавала. Все было перепланировано, перестроено, перегорожено.

― Ну, как тебе? ― спросил Николай.

На мой взгляд, дом потерял былую прелесть и из старинного особняка превратился в офис средней руки. Однако приятель так гордился проделанной работой, что огорчить его не хватило духу и я, спрятав подальше собственное мнение, выразила восхищение:

― Великолепно! Просто великолепно! И как много людей у тебя работает! Ведь все эти кабинеты заняты, верно?

Слова были насквозь фальшивыми, но я надеялась, что друг не заметит моей неискренности. В конце концов, если не нравилось мне, вовсе не означало, что действительно было плохо. Просто у нас с ним представления о красоте разные, но отрицать, что он проделал гигантскую работу и вдохнул в старое здание новую жизнь, было невозможно. На мое счастье Николай принял слова за чистую монету и с довольным видом кивнул:

― В них сидят сотрудники фирмы, руководители подразделений. Я же говорил, что построил империю. Не поверила, да?

― Поверила! Просто не представляла, что это такое в действительности.