Любовь не с первого взгляда

Ветка позвонила ей на мобильник, когда Сашина машина уже выруливала с дороги во двор, бубнила в трубку что-то очень невразумительное и тоскливое.

– Ой, я ничего не понимаю, Ветка! Что случилось? – закричала Надежда в трубку, заражаясь ее отчаянием. – Или подожди, не объясняй ничего! Я уже у дома практически, сейчас прибегу.

– Что такое? Случилось что-то? – встревоженно повернулся к ней Саша. – Кто вам звонил?

– Да это Ветка! Ну, та, с первого этажа, которая тоже вас тогда видела.

– А что у нее?

– Да не поняла я! Что-то про кран трещит, про воду, потом про пуговицы какие-то… И еще плачет, по-моему…

– Ладно, сейчас разберемся. Пойдемте быстрее!

Он первым выскочил из машины и помчался в сторону ее подъезда, Надежда едва поспевала за ним на высоких каблуках. Еще и узкую юбку надеть утром ее угораздило, как назло. Однако около подъездной двери она его нагнала, торопливо нажала пальцем на кодовые кнопки, юркнула в подъезд первая. Веткина дверь была открыта нараспашку, и троица, застывшая в проеме двери, будто сама просилась на холст к какому-нибудь сентиментально-жалостливому художнику. Хорошая бы получилась картина, трогательная. Что-то вроде «юной мадонны с детьми перед лицом стихийного бедствия». У Надежды сразу сердце зашлось жалостью – такой она подругу свою еще не видела. Веткины глаза на бескровном лице смотрели, не мигая, в одну точку, куда-то поверх их голов, и будто застыли навсегда бледно-голубыми стеклышками в тихом и смиренном отчаянии, мокрые прядки волос прилипли ко лбу и вискам, по щекам с них стекала вода тихими каплями. А может, это были Веткины слезы. Одной рукой она крепко держала перепуганную Машеньку, и без того намертво обхватившую Веткину тонкую шейку пухлыми ручками, другой рукой прижимала к бедру Артемкину светлую головку. Хотя, если посмотреть снизу, на мадонну Ветка совсем не тянула, потому как стояла в трусах и в короткой, до пупа, майке. Не положено мадоннам так стоять, откровенно выставляя напоказ худые и бледные, да еще и самую малость кривоватые ноги. Хоть они и в воде по самую щиколотку – все равно не положено.

– Веточка, что случилось? – бросилась забирать у нее из рук Машеньку Надежда. – Почему ты мокрая вся?

– Там… Там кран сорвало… Я стирала, и вдруг оно как брызнет! А потом Артемка прибежал, сказал, что Машенька пуговицу проглотила… И его струей прямо на пол… И Машенька плакала, и вода бежит… – тоненьким, почти на одной ноте прозвучавшим вялым голоском откликнулась Ветка. Потом перевела свой застывший взгляд на Надежду, добавила жалобно, на той же тоненькой ноте: – Надь, я больше так не могу.

– Так, погоди. Чего ты не можешь?

– Жить… – пропищала Ветка и скуксилась совсем уж окончательно, поехала скорбно вниз уголками глаз и вмиг задрожавших губ.

– Стой! Подожди, не реви пока! Ты в ЖЭК звонила? Слесаря вызывала? Артемка, пуговица большая была, которую Машенька проглотила? А в «Скорую» звонили? Машенька, где больно? – засыпала Надежда всю несчастную троицу вопросами.

– Да везде звонили, только все равно нету никого, теть Надь! – ответил за всех Артемка, отлепляясь от материнского худого бока. – И соседей никого дома нету, только баба Зоя из шестнадцатой квартиры. А она нам дверь не открыла. А вода там льется прямо на пол, мама кран тряпочкой завязала…

Надежда и не заметила, когда Саша успел прошмыгнуть в квартиру мимо нее, и очень удивилась, когда он вдруг вынырнул из-за Веткиной спины, смешно шлепая по воде прямо в ботинках. Рукава его дорогого пиджака были уже по локоть мокрыми, галстук съехал в сторону, волосы растрепались влажно и красиво, упали тяжелой блестящей челкой на глаза, и он отбросил их назад небрежным быстрым жестом.

– Хозяйка, где инструменты у вас лежат? – деловито обратился он к Ветке, и она развернулась к нему медленно, уставилась в лицо своими застывшими глазами-стеклышками очень удивленно.

– Инструменты?.. – протянула она по слогам и задумалась, постепенно возвращая приготовившееся плакать лицо в прежнее застывшее состояние. – Да, там, кажется, были какие-то инструменты…

– Где – там? Покажите! – резко встряхнул ее за худое плечо Саша.

– Там, на антресолях… Ящик такой большой, деревянный…

– А антресоли где?

– На кухне…

Саша развернулся, быстро зашлепал в сторону кухни, высоко и смешно, как журавль, поднимая длинные ноги, загрохотал по пути чем-то, полетевшим на пол и вдребезги разбившимся.

– Надя, не пускай сюда детей! Я тут чего-то стеклянное разбил! И вообще, увела бы ты их к себе пока.

– Саш, а ты справишься? – рванула к нему на кухню Надя, сунув Машеньку обратно Ветке на руки. Вода тут же проникла ей в туфли, и ноги сами по себе стали подниматься так же, как Сашины, по-журавлиному. На кухне Саша, стоя на шатком кухонном стульчике, уже стягивал с антресолей деревянный ящик с ручкой и пытался заглянуть в его нутро. Обернувшись к Наде, проговорил еще раз сердито:

– Иди к себе, чего ты сюда пришлепала? Я сам разберусь! И детей в горячую ванну вместе с подружкой своей быстро запихни, иначе простудятся! Вода-то ледяная!