Любовь - не сахар, сахар - не любовь

- Я знаю, ты мог мне изменить. Но ты не хотел подобного конца… Ты не любишь отдыхать дикарем и всегда пьешь горький кофе без сахара. Тебе нравятся галстуки в полоску… Ты любишь триллеры, засыпаешь на мелодрамах… Ты мудрый и умеешь прощать. Я знаю, ты приехал в Коктебель, чтобы вернуть меня!

Сумасшедшая

нелюбовная история

- Ты видишь мои крылья? - Это был не вопрос, а приказ.

Привычно подчиняясь ей, он нахмурил лоб, сузил глаза и тщетно попытался увидеть невозможное.

- Ты видишь их?

Он приподнялся на локтях в их двуспальной кровати. Женщина стояла спиной к нему, напротив распахнутого в май балкона, босая, в одних тоненьких трусиках. Каждое утро, вскакивая с постели, она проделывала этот странный ритуал, как иные зарядку. Расталкивала балконные двери, разводила в стороны руки, запрокидывала голову, будто собираясь взлететь. И стояла подолгу, закрыв глаза и медитируя о чем-то неясном и неведомом.

«Интересно, - думал он равнодушно, - видно ли ее из окон напротив?» Соседний дом стоял достаточно далеко, но его жильцы наверняка знали: здесь живет Легенда.

Певица!

Знали этаж и подъезд и могли настроить бинокли и подзорные трубы, чтобы любоваться на нагую эстрадную диву, словно специально позирующую им в раме балконных дверей. И конечно же, если бы в нашей убогой стране водились папарацци, они бы не упустили такой великолепной придури…

Он не спрашивал, зачем она поступает так глупо. Он давно уже устал ей перечить, зная: что ни говори, Певица все равно сделает иначе. Смирился с мыслью, что никогда не сможет ее понять, и перестал чему-либо удивляться.

Но сегодня она спросила:

- Ты видишь мои крылья?

Он посмотрел на ее напряженные руки с коричневыми островками локтей, на сведенные, по-детски подрагивающие лопатки. Безжалостное майское солнце услужливо подсовывало ему огрехи ее фигуры: усталость кожи, поплывший силуэт, наметившиеся складочки и морщинки. На миг ему стало жалко ее - так беспечно выставляющую свои «минусы» напоказ.

«Она думает, я люблю ее. Люблю такой, какая она есть…»

Он вздохнул:

«А какая она есть?»

Их начавшаяся несколько лет тому связь была, продиктована не столько его желанием, сколько тщеславием.

Стать любовником Певицы!

Любим ли мы артистов или нет, мы всегда влюблены в их славу, в магическую ауру звездности. Знаменитые кажутся нам богами, вечно счастливыми, сияющими, недосягаемыми. И лестно оказаться единственным, кто преодолел этот замкнутый круг. И так хочется нахлебаться из чаши их счастья…

Будучи заслуженным мелкосветским мачо, он знал: кайф от этой победы недолог.

Нельзя нарушать табу!

На артистку, как на картину, стоит смотреть только издалека. А подойдя к ней впритык, увидишь лишь хаотичную рябь мазков, застывших сгустков краски - вполне материальную, стареющую женщину, вредную и глупую, с морщинами и прыщами, слезами и сомнениями, комплексами и страхом потерять своего мужчину. И образ совершенства распадется навсегда на скучные и бытовые детали.

Она была не первой знаменитостью в его списке, и должна была стать очередной насечкой на его кинжале… А оказалась неразрешимым вопросом, на который он так и не смог найти ответ.

Он спал с ней в одной кровати, ел за одним столом и смотрел вечерами в тот же телевизионный экран. Но не мог докопаться до женщины. Певица упрямо оставалась Певицей, несмотря на целлюлит, аллергию на пух и потовыделение от жары. Подобно золотому Людовику XIV, который, просыпаясь в окружении августейших особ, торжественно препровождался ими на унитаз, умудряясь оставаться при этом недоступным «королем-солнце»… Ее легендарность была герметичной, как саркофаг, отрешенной от реальности быта, их отношений, ее собственного несовершенного тела.

«И какая она есть?!»

«А есть ли она?»

- Ты видишь мои крылья?

- Какие крылья, родная?

- Мои. Ведь я - ангел!

Он настороженно поглядел на нее, пытаясь понять: шутит она, выражается фигурально или на самом деле думает так? В интервью Певица часто говорила: «Я - икона, даже когда обедаю в ресторане»; «Я всегда была, есть и буду самым главным в этой стране ангелом». Впрочем, мало ли что говорят артисты в своих интервью. Хуже, что, занимаясь с ним сексом, обгладывая куриную ногу, подстригая волосы на лобке, она заявляла ему то же самое: «Я только похожа на человека. Я должна жить на небе. Я - божество».

Это случалось нечасто. И в такие минуты в желудке у него появлялась неприятная пустота и начинало противно ныть, и отчего-то ужасно хотелось вымыть руки. Он укачивал себя здравыми объяснениями: «Она просто обкатывает на мне тексты, которыми морочит голову своим фанам». Прекрасно понимая: бессмысленно пытаться объяснить ее ненормальность нормально. И испытывая к ней смешанное, гадливое чувство: любопытства и неприязни, - как при виде картинок в Книге рекордов Гиннесса, где красовались люди с двумя головами и самой длинным в мире хвостом.

- Конечно, ты ангел… - тщетно постарался вложить он в крылатое слово приемлемый земной смысл.

- Правда? - обрадовалась Певица. - Ты видишь их?! Опиши, какие они?

- Кто? - осторожно уточнил он.