Любовь по-драконьи

— Ты противилась, пыталась вернуть подарки, утверждала, что ты не моя, когда я уже заявил на тебя права, пряталась от меня, спорила до звездочек в голове, отстаивая свое мнение и свободу, и смотрела в глаза, — медленно, почти по слогам произнес он последнюю фразу, будто с благоговением поминал божество. — Маринка, как это заводило, когда ты своими дивными серыми глазищами смело смотрела на меня! Мне было все равно, злилась ты или улыбалась, лишь бы смотрела. Прямо, не пряча взгляда в пол. Вызов? Определенно для моей драконьей натуры это был вызов, и она ликовала, но между тем мне до безумия хотелось тебя покорить, и я делал все возможное, чтобы ты стала моей. Я своего добился и был счастлив, — я горько усмехнулась. Я тогда тоже была счастлива. Еще никогда проигрыш не был столь сладок.

— Не веришь? — спросил Свэн, который, как оказалось, наблюдал за мной. Я неопределенно качнула головой. Отчего же? Верю, да только что это меняет. — А потом в одночасье мой мир рухнул, — продолжил дракон. — Убийство отца, ранение Шана и как итог я — наследник рода. Следом мне пришлось развязать войну, Марин. Я не хотел, не то что подчинить своей власти все государства, да даже главой рода становиться не желал, но мне не оставили выбора. Ни в чем! Я не мог не принять медальон: это было бы трусостью. Я не мог простить убийство отца: это сочли бы предательством. Меня бы сожрали свои же, поэтому, получив поддержку брата и заручившись согласием большинства глав родов, я начал эту чертову войну, которая разлучила меня с тобой на целый год.

Я лишь вздохнула. Тот год и для меня был крайне тяжелым и, увы, судьбоносным.

— Каждый день я с ума сходил от тревоги, — признался Свэн, — но я не мог с тобой связаться. Как же я надеялся, что о нашем с тобой романе никто не вспомнит, или, на крайний случай, что у твоего отца хватит влияния тебя защитить, если кто-то решит использовать тебя против меня. Поэтому я и оставил Четвертое государство напоследок, чтобы о тебе все забыли, и ужасы войны задели тебя лишь краем. Прости, — с трудом выдохнул он, а я удивленно уставилась на дракона.

— За что мне вас прощать, Мессир? — с легкой долей ехидства вопросила я. Если вспоминать все обиды, то список будет длинным.

— За то, что чуть не потеряла брата и лишилась матери в тот год.

Если он надеялся, что я сейчас начну его убеждать в том, что он ни в чем не виноват, то ошибся. Я просто кивнула, принимая извинения. И хоть зла за это на дракона я уже не держала, понимая, что его вина тут косвенная, облегчать ему совесть не собиралась. Ненадолго в спальне воцарилась тишина, но спустя неполную минуту исповедь продолжилась. Глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, Свэн произнес:

— А потом… интрига сработала, и я, обменяв твою свободу на жизни вашего монарха и твоих родных, принес тебя домой. Вроде бы, война закончилась полной и безоговорочной победой, ты в безопасности и рядом, но что-то все равно было не так. Между нами безмолвной тенью встало заключение твоих отца и брата.

А вот это уже было на больную мозоль. Я поморщилась и подняла было руку, чтобы прекратить эту неприятную тему, но мою ладонь перехватили и поцеловали, вновь вызвав волну сладких мурашек по коже.

— Марин, позволь мне сказать, прошу тебя! — почти взмолился Свэн, а я… промолчала. Наверное, второй раз он на такую откровенность не решится. Для дракона это подвиг.

— Спасибо, — вновь коснулся нежной кожи на запястье он и продолжил. — Я не могу освободить политических, пойми! И не потому, что не хочу! Дракон, который пляшет под бабью дудку, априори не может быть авторитетом для других. Меня бы попросту порвали на части, и твоя участь в таком случае тоже была бы незавидна, — и только я открыла рот, чтобы возразить, как он меня опередил: — Ритуальную жертву я тоже не мог тогда принести. Для проведения подобного ритуала дракон для начала должен доказать всем остальным, что он в состоянии отобрать у собратьев добычу и удержать ее от нападок прочих ящеров, чтобы в целости принести своей женщине. Тогда я подобного авторитета еще не имел. Не все сразу, Маринка.

К чему он клонит? Я недоверчиво уставилась на Свэна. То есть сейчас, когда эта жертва мне принесена, он может меня послушаться? Неужели он ждет, что я буду вновь просить за родных? И что потребует взамен? Готова ли я остаться с ним ради свободы своих близких? Я задумалась, но однозначного ответа, к своему стыду, так и не нашла. Попроси он сейчас меня вернуться в обмен на амнистию отцу и брату, я бы, конечно, согласилась, но он молчал, и, как это ни странно, но я за это была дракону очень признательна. Мелочный эгоист, живущий в глубине моей души, сейчас молил Свэна промолчать, ведь он уже почти победил мою совесть.