Французы во всем, начиная с политики и медицины и заканчивая любовной близостью, предпочитают проговаривать и обсуждать все то, что они переживают, то, что происходит, с ними или вокруг них.
Когда Федра начинает говорить, она надеется, что признание избавит ее от страсти, но происходит обратное: слова, произнесенные вслух, лишь разжигают ее пыл. В разговоре с Эноной, а потом и с Ипполитом она постепенно приходит в возбуждение, и ей нисколько не помогает самоцензура и морализаторство, которые отчетливо слышны в ее в словах. Только в объяснении с Тесеем она укрощает свои излияния и умолкает навсегда.
В восприятии Федры Тесей – одновременно символ супруга и отца, так же как в восприятии Ипполита он одновременно царь Афин и отец. Его образ олицетворяет высшую власть как в общественной, так и в частной жизни. Когда при
Образ отца всегда подспудно присутствует в каждом мужчине, как во французской литературе, так и в обычной жизни. Он может быть показан большим распутником, как Тесей в молодости, может быть простаком или
Возможно, неудержимое влечение Федры к Ипполиту возникло из подавленной неприязни к Тесею. Отдавая предпочтение сыну, она таким образом освобождается от ощущения несвободы, которое было ей навязано в браке. Но не будем заниматься психоанализом, изучая подсознание Федры. Тем более не станем мы рассматривать институт брака в его откровенно феминистской интерпретации. Федра – немолодая женщина, влюбившаяся в молодого человека. Ну, что ж, такое случается в жизни. Ее вожделение разжигается непреодолимой притягательностью молодости, а когда она узнает о любви Ипполита к Арикии, ревность делает ее страдания невыносимыми. В конце пьесы совершенно обезумевшая женщина обращается к Тесею в надежде, что тот вернет ей душевный покой или хоть пожалеет, на худой конец. Но только смерть примирила их друг с другом и утолила все их печали.
Несмотря на социальные достижения французских женщин в XVII веке, у Расина, Мольера и их современников отнюдь не было намерения отрицать власть мужчин в семейной и общественной жизни.
Несмотря на социальные достижения французских женщин в XVII веке, у Расина, Мольера и их современников отнюдь не было намерения отрицать власть мужчин в семейной и общественной жизни. Людовик XIV прочно сидел на троне, и власть аристократии достигла высшей точки. К тому же для французских мужчин мужское начало воплощалось не только в управлении семьей, но и в их ментальности. Женщины, как считали мужчины, мыслят скорее чувствами, и это, по общему мнению, мешает им мыслить трезво. Однако Блез Паскаль, французский ученый и глубоко верующий христианский философ, предложил универсальную формулу любви, в которой никого не обидел, независимо от половой принадлежности. Он сказал так: «У сердца свои резоны, которые неизвестны Разуму».
И в «Принцессе Клевской», и в «Мизантропе», и в «Федре» любовь приходит нежданно, она будто сваливается ниоткуда, захватывая сознание и воображение. Мы не стоим перед выбором – любить или не любить. Не случайно поэты и мыслители тщетно пытаются отыскать причину любви: одни называют ее следствием выпитого влюбленными любовного напитка, другие – раной стрелы Амура или «спонтанным притяжением», но она не поддается никаким рациональным объяснениям. В «Принцессе Клевской» достойный любви супруг не способен внушить жене ни капли страсти, но она питает ее к человеку, которого любить не должна. Альцест по природе своей не годится быть поклонником Селимены, и он понимает это, но не может выпутаться из расставленных ею любовных сетей. Федра еще менее может быть возлюбленной Ипполита, но и она не может ничего с собой поделать. Конечно, такая любовь не приведет к счастливой развязке.