Любовь по обмену

Он прав. Во всем прав. Моего американца ждет большое будущее в своей стране. Не нужно навязывать ему себя, а дальше пусть будет, как будет. Я ведь тоже никогда не планировала на всю жизнь переезжать в Америку. Мне и здесь хорошо. Съездить, получить ценный опыт, вернуться и попытаться, руководствуясь им, сделать лучше жизнь своих сограждан – вот о чем я мечтала когда-то.

А Джастин… Джастин… может, он вернется к себе и поймет, что все было несерьезно. Что мы и не пара вовсе. И не навеки. Не могу же я заглянуть ему в голову, правда? Это лето – оно как лакмусовая бумажка. Покажет, что за чувства управляют нами. Возможно, он не будет мне писать. Возможно, будет делать это с каждым днем все реже и с меньшим энтузиазмом. Тогда все станет гораздо проще: я не поеду к нему, а ему не придется меня там терпеть.

Глупо думать о плохом, когда у тебя все хорошо. Но не думать – это еще опаснее. Так я хотя бы смотрю в лицо реальности и готова к любому исходу событий.

Джастин

– Что с тобой? – спрашиваю у Зайки, когда возвращаюсь в ресторан. На ней лица нет: бледная, потерянная, смотрит так, будто видит меня, но не узнает. – Не переживай. Дима увез ту девушку в больницу. Некоторые ребята поехали следом. Мы тоже можем, – сажусь перед ней на корточки, заглядываю в глаза. – Или можем здесь остаться.

– Поедем домой? – предлагает она, глядя на меня с мольбой.

Киваю. В этот момент она снова напоминает ту крохотную фарфоровую куколку, какой показалась мне в день приезда. Аккуратное личико, губки как нарисованные – с яркой и аппетитной галочкой сверху, глаза небесно-голубые и длинные светло-русые ресницы, веером обрамляющие их. Красота, которая своей естественностью, простотой и хрупкостью словно нуждается в поклонении и защите.

– Устала? – беру ее руку.

Кисть оказывается мягкой и какой-то безвольной. Зоя поднимается со стула, и я вижу, что ее плечи опущены, взгляд потух и полон безразличия.

– Немного, – признается она.

Веду ее за собой к выходу. Мы прощаемся с остальными гостями и машем на прощание друзьям.

– Просто… ногу натерла, – поясняет Зоя, – туфли… новые.

– Хочешь, понесу тебя? – спрашиваю, улыбаясь.

Но ей по-прежнему невесело. Загадочная русская душа.

– Нет, – отвечает коротко и продолжает смотреть перед собой, словно в пустоту.

– Точно все нормально?

– Да. – Отворачивается.

Когда мы оказываемся дома, она молча поднимается к себе наверх.

– Что такое? – спрашивают родители.

Пожимаю плечами и поднимаюсь следом.

Зоя уже закрылась в своей комнате. Переодеваюсь, принимаю душ, включаю «Король и шут» – любимую группу хозяина этой комнаты Стёпы – и смотрю в окно.

Голые ветви, крыши домов, улицы, дорожки – все припорошено снегом, отливающим сталью в свете луны. Мороз плетет кружево на окнах, дымоходы плюются густым белым дымом, в заледеневших окнах домов виднеется тусклый желтый свет. Теперь я, кажется, верю, что зима вступает в свои права на целых полгода, и мне становится не по себе от мысли, что в день моего отъезда календарная весна еще не уступит место весне реальной.

– Джастин? – Зайка появляется на пороге моей комнаты спустя несколько минут.

Входит, закрывает дверь на защелку, выключает музыку и в полной темноте движется в мою сторону. Она ступает неслышно, на ее ногах теплые вязаные носки, которые давно стали для меня таким же символом уюта, как горячий чай, теплый плед и огонь в камине холодным зимним вечером.

– Эй. – Ее руки касаются моей спины.

Не оборачиваюсь.

Чувствую, как Зоя прижимается лбом к моей правой лопатке. Трется, словно котенок, вымаливающий немного ласки. От нее так горячо, тепло, уютно. И вот я уже таю, вдыхая этот исключительный момент счастья, когда мы наедине, в полной тишине и принадлежим друг другу. Она больше не отталкивает меня.

– Я обидел тебя чем-то? – спрашиваю тихо.

Мне страшно от одной мысли, что я мог сделать ей больно. И неприятно думать, что она могла во мне усомниться по каким-то причинам.

– Нет, что ты. – Зоя прижимается еще сильнее, буквально втискивается в меня всем телом. Затем отпускает и разворачивает к себе лицом. – Просто было так грустно… – поднимает свои очаровательные глазки на меня. – И я решила, что нужно проживать каждый день, как последний. На самом деле важно не сколько нам отмерено времени, а как мы его проведем. Правда?

Шумно выдыхаю. Беру ее ладони в свои, вижу в глазах напротив свое отражение.

– Я ни черта не понимаю, что происходит, но очень рад, что ты со мной опять разговариваешь. Это гораздо лучше молчания, от которого у меня чуть не взорвались мозги.

Она улыбается немного вымученно, но искренне.

– Не знаю, как я жила до тебя…

– Кстати, – меня осеняет, – идем.

Подвожу ее к кровати, усаживаю, сам сажусь напротив. Мы сидим, поджав под себя ноги, освещаемые только светом луны, проникающим через окно.

– Вот, – снимаю футболку и отбрасываю ее в сторону. Поворачиваюсь так, чтобы она могла видеть маленький рисунок, который смотрится нереально крутым в серебряных лунных бликах.

– Что это? – Зоя наклоняется ближе и касается пальцами моей кожи над левым соском. – Джастин…

– Нравится? – судорожно сглатываю я.