Любовь по завещанию (СИ)

Тётка с начесом охнула, нотариус тоже, Ромка укоризненно головой покачал. Ещё бы — такую женщину ему отдают, а он выпендривается. Мои глаза медленно наполнились слезами, рыдать я умела мастерски, с детства репетировала, перед зеркалом. Знаете, чтобы филигранно, чтобы нечаянно не перейти ту тонкую грань, за которой художественно стекающая по щеке слезинка перерастает в океан соплей и разбухший нос. С Ромкой я жила два года, а он так и не научился противостоять моим слезам. Говорю же — хороший. Жаль, красивый. Вот и сейчас запереживал изо всех сил.

— Вообще-то она замуж только второй раз выходит, — сурово сказал он и выпятил все свои бицепсы и прочие трицепсы, их у Ромки навалом. — Свадьба это таинство. А женщина не должна плакать!

Я судорожно, а главное — очень трагически всхлипнула. Букетик в руках сжала, стебельки жалобно скрипнули, один шип воткнулся в ладонь, но я и виду не подала, тут главное, игру не испортить.

— Я так волновалась, — прошептала я. — Чтобы… как по настоящему. Чтобы дедушка был рад. Как хорошо, что ты не видишь, но честно, дедуль, я старалась…

Подняла глаза к небу, то есть к потолку, вдоль которого гипсовые завитушки, ангелочки, сердечки. Всхлипнула. И тут она, единственная слеза сползла по щеке — идеально.

— Блядь, — громко сказал Захар.

Я в предвкушении — сейчас что-то будет. Ему точно крышу сорвет. Но он… удивил. Шагнул ко мне, ухватил пальцами за подбородок, и поцеловал. Поцелуй был таким резким, таким внезапным, что мы даже зубами стукнулись. А потом замерли оба. Его губы на моих… что происходит вообще? Остановите землю, я сойду! А сама — пошевелиться боюсь. Потому что тогда это закончится, а тепло его губ оно не повторится больше, забудется.

— Концерт окончен, — отодвинулся от меня Захар. — Надеюсь, все довольны.

И поклонился. Я уже говорила, что ненавижу его? Если нет, то самое время.

Глава 4. Захар

Мне хотелось потереть рот ладонью. Нет, не от того, что противно. Чтобы стереть ощущение тепла её губ. Как-то это все неправильно… Господи, только сейчас дошло? Я закрыл глаза — только спокойствие. Можно дочитать до десяти, иногда помогает. Можно помечтать о том, как мы с Барби останемся наедине, и я наконец-то её придушу. Здесь что-то свидетелей многовато.

— Это мой муж, — щебетала Барби своему Кену. — Ты должен уважать мой выбор.

Кен смотрел на меня из под сурово сдвинутых бровей, а я понял — считать нужно до сотни. На китайском. Вслух. Может тогда поможет. Лучше бы конечно постучаться головой о стену, но не хочется портить чужой праздник — здесь все счастливы, кроме меня. Даже, похоже, Барби.

Выйдя на улицу я сразу закурил — бросишь тут. С большим удовольствием посмотрел, как Барби утрамбовывает свое платье в машину к своему бывшему, зрелище было стоящим. Затем наконец всей дружной толпой поехали в офис — подписывать последние документы.

— Назад пути нет! — торжественно провозгласил Сергей Васильевич. — Адрес квартиры вы знаете, но сейчас я вас провожу и ключи дам. Ограничения есть, но небольшие. Никаких переделок. Ваш покойный дед считал, что один ремонт способен развести даже крепкую супружескую пару. Мудрый был человек!

Я подумал — ха! Моя роль в этой пьесе сыграна. Свидетельство о регистрации брака есть, сейчас ещё печать в паспорт поставлю — черт побери! — и поминай, как звали. Встретимся через год. Я очень сомневаюсь, что нашу жизнь будут контролировать, хотя бы потому, что людям будет лень страдать херней и круглосуточно за нами следить. И разойдемся с Барби, как в море корабли, и встретимся через год — на дележке наследства и разводе. Я даже вздохнул мечтательно — так развестись хотелось.

— Ваши ключи! — не менее торжественно заявил Сергей Васильевич. — Сейчас я провожу вас в квартиру.

Мы стояли у подъезда шестиэтажного здания сталинской застройки. Квартиры, в которых потолок под четыре метра высотой огромные окна и комнаты. Дед знал толк не только в истязаниях потомков, но и в недвижимости. Ключи я взял, в ладони подбросил — даже подниматься наверх не буду. Сейчас нотариус свалит, и я свалю обратно в загаженную Вовчиком квартиру. Барби вытащила из машины себя в платье и тоже свои ключи приняла. Выглядит уставшей, так, словно не спала всю ночь, даже актрису погорелого театра изображать перестала.

— Да бросьте, — как можно любезнее ответил я. — Не нужно нас провожать, сами дорогу найдём. И невесту свою доставлю, если разрыдается, так даже через порог перенесу.

Сергей Васильевич посмотрел на меня лукаво — мне все время казалось, что он хочет подмигнуть. Забавного себе доверенного дед выбрал. А потом…

— Да мне несложно, — улыбнулся он. — Я же прямо напротив живу. Дверь в дверь. Жена наверное уже обед приготовила…

И глаза мечтательно закрыл. Я ещё осмыслить не успел, а Барби… она задрала свое платье так, что продемонстрировала свои ножки почти полностью и полетела к подъезду. Два раза чуть не упала, открыла дверь, внутрь забежала и скрылась с глаз долой.

— Чего это с ней? — удивился я.

— Женщины, — пожал плечами Сергей Васильевич. — Непостижимые существа. Загадка вселенной.