Любовь под зонтом

— Блин, Дима, мне домой надо. Я не могу просто взять и не явиться после длительного отсутствия. Боря может маме ничего не сказать или сказать какую–нибудь чушь.

— Смс напиши, что с тобой всё в порядке, ты у меня. — Дима понимал истину её слов, но отпускать не хотел. Разрешение Бориса казалось ему достаточным аргументом. — Если надо, давай, как проснёмся, вместе пойдём, познакомишь нас, все дела. У тебя очень вредная мама?

— Очень! Так, не сбивай меня с толку. Объясни, с какого перепугу Боря разрешил тебе меня забрать? Не верю я в эти россказни про его грусть–тоску по Натке

— Сейчас расскажу. Постой здесь секундочку.

Дима закинул сумку в прихожую, вернулся в подъезд, подхватил девушку на руки, перенёс через порог. Чмокнул в нос, затем в губы, нежно, бережно, улыбнулся непривычно застенчиво и только тогда отпустил. Дверь, к его огромному сожалению, закрывалась из подъезда в квартиру, а не наоборот, ногой не захлопнешь.

— Ты чего такой, э, странный? — Настя скинула туфли и щёлкнула выключателем.

— Тренируюсь. — Дима подмигнул и весело процитировал знакомую всем с детства песенку: — Во всём нужна сноровка, закалка, тренировка.

— Ты мне будешь постоянно намекать на свадьбу, да? — Настя прищурилась, но недовольной не выглядела, и Дима агакнул, ущипнул не больно за попу свою красавицу и пошёл на кухню, откуда через пару мгновений донеслось:

— О, мама позаботилась. Приятно.

Настя поправляла растрёпанные волосы перед зеркалом в прихожей, расчёсывая их пальцами. Фраза парня заинтриговала, и она быстрым шагом, стараясь не топать, как часто делала дома — неосознанно, конечно! — пошла удовлетворять любопытство.

После небольшой инспекции выяснилось, что Карина, мама Димы, к приезду любимого сыночка набила холодильник продуктами и даже не поленилась приготовить несколько блюд. Возле чайника лежала записка и Насте безумно захотелось узнать, что там написано. Но воспитание не позволяло просто взять и прочитать.

— Это точно от мамы? — подозрительным тоном спросила девушка, надеясь, что Дима сам предложит ознакомиться с содержимым клочка бумаги.

— Ага. От кого же ещё? Есть будешь?

— Нет, спасибо. Ну, мало ли. Вдруг ты ключи давал какой–нибудь девушке, и она…

— Насть, — перебил парень нетерпеливо, — ну, какая, нафиг, девушка? Ключи от квартиры есть только у родителей и у меня. Заедем к ним завтра, возьмём тебе экземпляр. У мамы там вроде несколько ключей оставалось.

Дима как ни в чём не бывало жевал бутерброд. Совесть его была совершенно чиста, он не соврал ни словом, ни делом. Но Настя, хоть и прекрасно понимала, что записка от мамы, жутко хотела узнать, что же в ней такого написано. Она решила зайти с другой стороны.

— Чай будешь?

— Ты хочешь? Один момент. — Дима сделал два шага и клацнул кнопку чайника. Смяв записку, небрежно сунул в карман джинсов.

Как Настя ни билась, как ни намекала на дикую ревность, тонкий белый лист, вырванный, судя по всему, из блокнотика, ей не вручили. Парень хихикал, подкалывал, но держал оборону.

— А ты любопытная, — уже в постели сказал Дима, целуя девушку в висок.

— Даже отпираться не буду. Я понимаю, конечно, что вряд ли это была какая–нибудь из твоих этих, — Настя приподнялась на локте и заглянула в глаза любимого, — но неприятно, что ты что–то от меня скрываешь, ну, и до конца я всё равно не уверена. На твоём месте…

— Уверена ты, не выдумывай, — не повёлся Дима на очередной «развод». — Девушка бы скорее встретила меня не ужином и забитым холодильником, а костюмчиком из секс–шопа. Ну, или всем этим вместе взятым. И то только при условии совместного проживания. А жить я планирую только с тобой.

Настя расплылась в улыбке. Сердце застучало быстро–быстро, диссонируя с механическим тиканьем стилизованного под старину — или действительно старинного, этого она не знала, — будильника.

Он уже не раз и не два прямо говорил о своих намерениях, но почему–то в Таиланде Настя боялась. Боялась, что всё это лишь эйфория от свободы, каникул, наполненного пряным запахом орхидей воздуха. Но здесь, дома, такие простые и важные для каждой девушки слова прозвучали по–другому. Честно, серьёзно, по–настоящему.

Она и не заметила, как на глазах выступили слёзы, а рука прижалась к губам. На мгновение её оглушило осознание, что теперь всё будет по–другому, что она с ним, она — его, а он — её.

— Дошло, балда? — Дима сказал это таким прочувствованным тоном, с такой любовью и бесконечной нежностью, что слёзы всё–таки хлынули.

Настя всхлипнула, и парень притянул её к себе на грудь, обнял крепко, от полноты чувств. И она зашептала сбивчиво, шмыгая носом и целуя его вперемешку, объясняя больше себе, чем ему, опасения и подозрения, которые уже давно перестали быть для Димы секретом.

— И мне всё равно интересно, что там в записке, — совершенно неожиданно закончила монолог девушка, резко перепрыгнув с признания в любви на другую тему.

— А что мне за это будет? — коварно уточнил Дима.

— А что ты за это хочешь? — не стала разбрасываться обещаниями Настя.

— Ну, быть может, — он театрально замолчал, прикусил губу, задумался, — ты переедешь ко мне?