Любовь провокатора

Россия ни в одной строчке этого судебного решения не упоминалась. Но определенные лица в нашей стране уже возбудились. Видимо, думая, что следующим историческим ходом Европейский суд может добраться и до нас. Многие маститые юристы высказались в том духе, что вердикт ЕСПЧ – вовсе не прецедентен и если уж речь зайдет о РФ, то все будет решаться в соответствии с ментальнокультурными особенностями нашей необъятной Родины. К тому же, как выяснилось, Конституционный суд РФ еще в 2006 г. постановил, что «ни из Конституции Российской Федерации, ни из принятых на себя Российской Федерацией международно-правовых обязательств не вытекает обязанность государства по созданию условий для пропаганды, поддержки и признания союзов лиц одного пола».

(Ну и что? – замечу я. Отсутствие обязательств не означает отсутствия прав. Захотим – так и создадим все условия в лучшем виде. Никто не запрещает).

Так или иначе, глубоко удовлетворенный итальянский иск снова побудил нас вспомнить роковой вопрос: доживет ли когда-нибудь Россия до легального института гомосексуальных браков?

Позиция консерваторов понятна без слов: никогда! Может, у нас разрешат повсеместно эпизодические гейпарады, но страной сплошного и тотального гей-шествия Россия никогда не станет. Пока не исчезнет с лица Земли.

Позиция реформаторов (людей с реформаторским складом мышления) – и про-, и антикремлевских – как ни странно, почти такая же. Ну да, со злобной гомофобией пора заканчивать. Но вопрос легализации однополых браков не надо ставить вообще, чтобы не ассоциировать его с реформами как таковыми и не отпугивать окончательно от реформаторского дискурса благонравный русский народ.

Я же полагаю, что никакие реально радикальные преобразования, выводящие страну на слегка заезженный, но по-прежнему сверкающий в столетиях европейский путь, невозможны без:

а) церковной реформации;

б) всеобъемлющей легализации однополых союзов.

Эти реформы, как ни крути, стратегически важнее, чем любые трансформации экономического, социального, даже политического свойства.

Ссылки на инерцию народного мышления, якобы препятствующую таким реформам, не представляются убедительными. Россия – страна крайностей. Мы любим одномоментно сжигать то, чему поклонялись, и поклоняться ранее сжигаемому. Потому-то у нас нередко удаются стремительные, революционные преобразования. От которых пресыщенное обыденностью русское сердце приходит в состояние экстатического биения. А медленные, сонные, эволюционные реформы – получаются крайне редко. И на определенной стадии воплощения завершаются, как правило, отказом от всяких реформ – поскольку, согласно классической аксиоме консервативного ума, риски, порождаемые большими трансформациями, всегда выше, чем прибыль от чаемого их успеха.

Потому-то у нас, пусть даже пока чисто теоретически, гомосексуальные браки могут легализоваться быстрее, чем во многих государствах, считающихся ныне более демократичными и развитыми.

Постараемся для начала отринуть традиционные аргументы против такой реформы.

Гомосексуальность, разумеется, никакая не болезнь, а одно из естественных состояний человека, это за последние 100 лет доказано-передоказано всеми возможными медиками, психологами и т. п. Еще Зигмунд Фрейд утверждал: лечить гомосексуала следует от болезненного стыда за свою ориентацию в обществе, такую ориентацию жестоко порицающем.

Гомосексуальность разлита в природе, как электронная свежесть после майской грозы. Любой неленивый зоолог расскажет вам, что однополая любовь присуща полутора тысячам видов животных. Причем у 500 видов это уже строго доказано – должно быть, на уровне видео-, аудио-, свидетельских показаний и т. п.

Я не хочу излишне концентрироваться на хорошо известных примерах из судьбы нашего человечества. Например, первобытных племенах Африки, Азии и Океании. Дальше, потом – древних греках и римлянах. У которых для нас и великую классическую философию создали форменные геи (Сократ, Платон, Аристотель). И суперполководцами, учителями больших войн были джентльмены с весьма разнообразными сексуальными предпочтениями – от Александра Македонского до Юлия Цезаря. Сюда же – бесчисленные поэты, художники, музыканты и пр. всех возможных и невозможных полов. Мы помним, конечно, что в сакрально наследуемой нами античности однополая любовь была почетнее и престижней разнополой. Ибо предполагала особую духовную составляющую, которая выше обычной похоти. Сюда же – и возвышенная любовь старшего к младшему. По ходу которой младший получает от старшего особую науку, бесценную для дальнейшей жизни.

В принципе древний мир не знал четкого разделения на гомосексуальную и гетеросексуальную любовь. Все могли практически все. И люди, и особенно – боги. Отрицание однополого секса – вкупе с десексуализацией божественного и утверждением суровых семейных ценностей – появляется вместе с Библией и становлением иудаизма.