Любовь провокатора

Но все сказанное не значит, что государство для русского человека тотально. Это не так. Государство – макромир, обнимающий человека со всех внешних сторон. В макромире государство реализует свои цели, высокие и внешние, перпендикулярные обычному человеку. А у этого обычного русского человека есть еще микромир, сотканный из бытовой, культурной и религиозной традиций. И та самая «тайная свобода», воспетая главными русскими поэтами, названная своим именем или неназванная – это право жить в микромире, защищенном от государственного проникновения. Русские микромиры неисчислимы. У древнего крестьянина был свой микромир. А у позднесоветского интеллигента – свой. Но сам принцип прошел через нашу историю в неизменности. «Мы принадлежим помещику, но земля принадлежит нам». «Мы порабощены государством, но нашу скромную святость и бедный обряд никто у нас не отнимет». «Мы ходим на партсобрания, но под одеялом читаем Солженицына, и это наше право, и наше безмолвное счастье». Потому мы спокойно жили и под монгольским игом, и под коммунистическим тоталитаризмом. Ничего страшного.

Учитель велик и страшен, но он никогда не знает, когда ученик курит в дальнем углу школьного двора. Учитель священен, но пространство, куда не проникает луч глаза его, – еще святей.

И по этой самой причине все реформы в России, которые затрагивали сложившиеся микромиры, всегда были болезненными и непопулярными. Начиная с Крещения Руси. Включая великие освободительные реформы 1860-х, покусившиеся на тайну крестьянских отношений с мистическою русскою землей. «Верхушечные реформы», которые не затрагивали тайную свободу и «бедный обряд», всегда проходили спокойно и мирно. Глубинные, нутряные – никогда.

Но народ, недовольный реформами, принимали их результаты при условии, что государство могло заставить его. Все те же четыре «П» – строгий учитель, ломающий ученика через колено ради блага последнего. Те реформы в русской истории считались и считаются успешными, какие удалось «дожать». Не бросив на полпути. Каких бы жертв реформы ни стоили.

Эти успешные реформы делались теми, кто твердо понимал для себя благо народное лучше, чем сам народ. Благо народа – вторично по отношению к благу государства. Не наоборот. Такова русская политическая традиция.

Тот же, кто в реформах преизбыточно рефлексировал, пугался треволнений, останавливался на пол– или четвертьпути, обречен был поражению. Но никогда еще русский народ не сказал «спасибо» за отмененные или непроведенные реформы. Начал – заканчивай.

На этих четырех ножках по имени «П» стоит стол под названием «Россия». Если одна ножка надломилась – государство теряет устойчивость. Сломались две ножки – валится набок. О трех и четырех уже и не говорим.

Почему ельцинское государство постоянно страдало тяжелой истероидной лихорадкой? Потому что было злым, «антинародным»? Полноте! После всех веков темной крови?! Ельцинское государство не выполняло обязательную программу из четырех «П», вот почему. Оно не удержало русского пространства, бестрепетно отдав даже сердечную сестру Украину. Часто проигрывало, когда надо было побеждать, но главное – не могло скрыть от народа своих поражений и придумать помпезных побед. Не совершило достоверно известных подвигов. И не могло, увы ему, как следует принуждать.

По тем же причинам русский народ Ивана Васильевича Грозного признавал, а Бориса Бодунова – сдал. К тому же происхождение Годунова-царя было слишком уж из земли, а потому, с русской точки зрения, и вызывало неисчерпаемые сомнения.

Чтобы создать новое государство, надо понимать традицию. Но надо и знать, что все новое в России возводится на болоте, как Санкт-Петербург. Твердой почвы, чтобы оттолкнуться рациональным усилием конечностей, не существует. Строить должен тот, кто: а) очень хочет строить, во что бы то ни стало; б) понимает свой собственный образ русского будущего; в) верит, что именно его план строительства нужен и необходим России; г) способен навязать себя – заставить Россию принять себя и свой план; д) умеет догадаться, где и в чем лежит заветная награда.

Только так. Не надо спрашивать у России, что ей требуется сегодня. Надо объяснить России, что ей потребуется завтра.

В обозримом историческом будущем России необходимо демократическое государство, официальной и фактической целью которого будет сохранение и развитие русской (российской) цивилизации.

Здесь и далее слова «русский» и «российский» используются как синонимы.

Предпосылки новой государственности:

1. Крушение Российской Федерации.