Любовь провокатора

9. Постсоветская РФ-элита – это корпорация по утилизации советского наследства. Только одни приватизировали нефтяные месторождения и НПЗ, вторые – мясокомбинаты, а третьи – культурные символы и эстетические образцы. Поиски высокой неосоветской эстетики начались вовсе не с Путина, а с культовых программ нашего телевидения 1990-х годов: «Старые песни о главном» и «Намедни 61–91». Именно там СССР был очень талантливо показан как сусальная страна нашего детства, а не мрачное вместилище таежного ГУЛАГа. Национальный лидер стал во многом ответом на эти «Старые песни». Паразитическая эпоха, начавшаяся в конце минувшего века и устоявшаяся в нулевые годы столетия нынешнего, попросту не могла создать собственных символов и потому приспособила для своих нужд надежные советские, слегка модернизировав их. Но это вовсе не является истинным возвращением в СССР.

10. Пародист может быть очень способным и профессиональным, но не может взаправду занять место пародируемого артиста. Жанры не пересекаются. Как и эпохи.

А к чему это я все? Ну не про Украину же нынче, в самом деле, писать.

17

Мой давний приятель, ветеран русской журналистики Игорь Дудинский, написал манифест о войне. Ключевой фрагмент манифеста такой:

«Война – сакральная святыня русских. Недаром у нас такое трепетное, болезненное отношение к Победе. Дискредитируя последнее, что у нас осталось, власть окончательно добивает творческий потенциал нации. Уж так исторически сложилось, что только война позволяет русским проявить свои лучшие человеческие и метафизические качества. Вне войны у нас связаны руки и обрезаны крылья. В «мирное» время мы лишены возможности заявить о себе как нация. Поэтому война – наше естественное, созидательное, пассионарное состояние.

Закончится война – и от нашей сегодняшней окрыленности и вдохновения не останется и следа. Мы снова превратимся в рабов системы».

Со сказанным можно спорить, но классик на то и классик, что всегда дает повод и причину порассуждать.

Последние 25 лет мы, как теперь выясняется, жили хорошо. Даже слишком хорошо.

Большие войны прошли мимо нас. Точнее, они достались и нам, но как-то больше по телевизору. Главный пропагандистский тезис брежневских времен «лишь бы не было войны» вошел в наш позвоночник достаточно глубоко, чтобы мы не мечтали о радикальных приключениях.

Чем мы занимались эти 25 лет? Жили.

В процессе проживания к нам приходили то хамон и пармезан, то нищета и депрессия, то «Санта-Барбара» и богатые, которые тоже плачут, то выборы и их результаты, то отказ от выборов и совершенное политическое спокойствие. Но война как-то ушла с переднего плана. Она осталась в прошлом. В настоящем сохранилась Великая Победа – нужная, впрочем, для того, чтобы никогда таки больше не было войн.

И Советский Союз мы распустили вроде как бескровно, потому что слишком боялись именно повторения большой войны. Правда, в Приднестровье, Закавказье, Центральной Азии какие-то войны за советское наследство произошли. Но не у нас, не в центре, не в метрополии. Брежневское воспитание помешало нам всесторонне втянуться в процесс сражений. Мы решили жить ради жизни, тихо, по-обывательски. Мы радовались сугубо мирной радостью и грустили гражданской грустью.

Забыв о том, что после 1945 года, согласно официальной статистике, у человечества было только 26 мирных дней. И это – не учитывая всякие незарегистрированные вооруженные конфликты где-то в дебрях Вселенной. А у нас – целых 25 лет! Но может ли так продолжаться до бесконечности? Тезисы Леонида Ильича забыты, а мир должен доказать свою несостоятельность. Сейчас у нас тут, в наличном и окружающем русском человечестве, пахнет войной. И не маленькой, которая идет скромной кровью на чужой территории, а очень большой, даже если это пока не так заметно. Запись Игоря Дудинского (см. выше) – тому, конечно, не доказательство, но, как минимум, подтверждение.

Есть всякие теории, которые объясняют войну рационально. Дескать, люди берутся за оружие, чтобы переделить какие-нибудь территории, ресурсы, сферы влияния и т. п. И не жалко этим людям жизни своей ради ресурсов, которые им после смерти уже никогда не достанутся.

Такие теории имеют право на существование. Как и другие, согласно которым, война – просто одно большое благо. Потому что значительную часть человечества куда проще убить, нежели прокормить. Вот почему и возникают периодические войны – с целью оптимизировать численность нашего прожорливого биологического вида. И, кстати, совсем не случайно Европа, которая после 1945-го зареклась устраивать большую войну на своей территории, отличается такой умеренной рождаемостью. Чем меньше людей родится – тем меньше их (нас) придется, в крайнем случае, убивать.

Но есть и другой комплекс теорий. Объясняющий, почему таки война – естественное состояние человека. Существа, стремящегося к войне и порождающего ее постоянно, несмотря на все прекраснодушные аргументы о вреде массовых убийств.

Здесь надо привести сразу несколько соображений.