Любовь с первого взгляда

Рингтон повторялся уже в четвертый раз, когда она села и включила маленькую лампу, которая залила светом ее стол и следы рабочего дня на его поверхности, оставленные в беспорядке, потому что ей не терпелось покончить со всем этим и начать готовиться к предстоящей ночи. А теперь, с Остином на другом конце телефона, ей было стыдно, будто он на расстоянии чувствовал ее неорганизованность.

– Привет, Остин, – сказала она, стараясь звучать… организованной.

– Прости за поздний звонок, – сказал он, но по голосу ему было явно не жаль.

– Да, день был тяжелый. – Хотя вряд ли отказ клиента по электронной почте («цемк»!) можно назвать достаточно тяжелым, чтобы звонить сотруднику в десять вечера, но не суть.

– Очевидно, нам необходимо многое пересмотреть, – сказал он, на фоне раздавался звук клавиатуры. Ее снова кольнула совесть за желание сказать ему, что в это время суток нечего пересматривать и что вообще они занимались этим всю вторую половину дня. А по их с Ди мнению, это «пересмотреть» тянулось уже целыми неделями.

Она думала о Уилле, моющем посуду у нее на кухне, и не понимала, с кем из них поступает нечестно.

Нора прокашлялась.

– Ладно, мы…

Он не дал ей договорить.

– Но, думаю, в первую очередь надо обговорить твое возвращение сюда.

♥ ♥ ♥

Спустя двадцать минут звонок наконец закончился, Нора кинула телефон на заваленный стол и резко отодвинулась на стуле, ударившись локтем о комод Нонны.

– Черт, – произнесла она, потирая ушиб.

– Нора?

Она прикрыла глаза, однозначно поняв, с кем поступала нечестно.

– Я здесь, – отозвалась она. – Прости, прости меня.

Пару секунд спустя Уилл показался в дверном проеме, прислонившись к косяку, с руками в карманах. По дверным проемам Уилл был профессионал. Прекрасным было все: как он в них стоял, прислонялся, целовал, прикасался. Пять с плюсом по всем, а теперь к ним прибавилась и еще одна – как он смотрел.

Он оглядел ее, ее локоть и спросил:

– Ты в порядке?

Затем, увидев кивок, поднял взгляд и осмотрел единственную комнату в ее квартире, которой еще не видел. Много личных вещей бабули и крохотное рабочее место Норы. Он перевел все еще хмурый взгляд на нее и спросил.

– Что случилось? – И прозвучало это так, будто он имел в виду далеко не только звонок.

Она вздохнула и повернулась на стуле к нему, в этот раз стараясь ни обо что не удариться.

– Остин, мой начальник, хочет, чтобы я вернулась в Сан-Диего в следующем месяце.

За долю секунды что-то в Уилле переменилось, хотя он даже не двинулся. Однако Нора заметила скованность. Напряжение.

– Зачем? – обыденно спросил он.

Она испустила тяжелый вздох. Уилл уже знал о работе (долгой и мучительной) над проектом инфлюенсера, но теперь все было куда серьезнее потери клиента. Куда сложнее.

– Наверное, на неделю совещаний. Для презентаций, на которых я должна присутствовать лично, и… – Она встряхнула головой, все еще в шоке от следующего. – …Ообсуждения переезда всей компании в Лос-Анджелес.

«Это строго между нами», – сказал Остин, что совершенно точно означало: Дипе об этом говорить нельзя.

– Это проблема?

Нора мотнула головой.

– Возможно, год назад… Мне бы не хотелось переезжать в Эл-Эй. Но теперь я работаю отсюда, и для меня особо ничего не поменяется, разве что все это означает, что Остин меняет направление и… Не знаю. Эти презентации отнимут много сил.

Снова то же самое: звезда, решившая основать компанию экотуризма. Сёрфер в отставке, занявшийся съемкой документальных фильмов. Взорвавший соцсети веганский повар-самоучка. С этими проектами не было никаких проблем, просто она к такому не привыкла. И Остин не оставил ей времени для маневра. Она угрюмо смотрела на беспорядок на столе, раскрытый блокнот, в котором наспех начеркала, что говорил Остин.

– Для тебя тут очень мало пространства, – сказал Уилл, когда она перевела на него взгляд.

Еще пару недель назад это замечание взбесило бы ее. Но теперь – судя лишь по ремонту в ванной – она знала: Уилл понимает, как важно для нее каждое изменение в этой квартире. И теперь она понимала, что он – несмотря на полный цинизм в отношении наследия родственников – не судит ее за это. А пару дней назад он отвечал на все ее сообщения по поводу нового смесителя для ванной – Нора не решалась выбрать что-то слишком современное. «Главное, чтобы тебе нравилось», – отвечал он, и каждый раз она улыбалась этому. Каждый раз ощущала, будто он видит ее.

– Эту комнату будет сложно переделать, – сказала она, осматривая пространство. Кровать и комод Нонны были куплены в год ее замужества, 1944-й, когда ей было всего девятнадцать. Ее кружевное покрывало, пожелтевшее со временем, появилось при переезде в этот дом в 1990-м, когда она была вдовой уже примерно год. Еще тут были инкрустированный гребень и ручное зеркальце на серебряном подносе, с которого Нора каждую неделю сметала пыль. Старые фотографии в искусных рамках. Младенец Иисус Пражский в виде статуэтки на маленьком аккуратном столике в углу. Ничто из этого не принадлежало Норе, но она любила эти вещи, потому что их любила Нонна.

«А это квартира Нонны».