Любовь с первого взгляда

– О нет, я… – начал было он, но замолк. Заговорив снова, он понизил голос: – Простите, если я разбудил вас, когда вышел сюда.

– Ничего страшного, – ответила она, кивая на здание. Такое ощущение, будто они двое были в сговоре, шептались в темноте. – Вы никого не разбудите.

Три из шести квартир в здании были заняты людьми с… не очень острым слухом, мягко говоря. А Бенни, который жил под Норой, при любом удобном случае пел дифирамбы своей машине, генерирующей белый шум, так что он определенно их не услышал бы.

– Я в это время всегда не сплю, – добавила она и поджала губы. Зачем она это сказала? Это же был секрет.

Он склонил голову набок, и все черты его лица словно разом изменились – поднятая бровь, вздернутый уголок рта. Что-то в его выражении неподдельного интереса и любопытства задело Нору за уязвимое, давно забытое место.

Словно она уже давно – многие месяцы, если честно, – ничего не чувствовала. И ни с кем не знакомилась.

Щеки у нее приятно потеплели.

– Правда? – спросил он.

– Да. – Она не собиралась ничего объяснять, особенно потому, что ее слова прозвучали бы… с придыханием, которое она не планировала. Но, не успев сообразить, она добавила: – Это золотой час.

«Нора! – заголосил ей разум (и без придыхания). – Что! Ты! Такое! Говоришь!»

У нее промелькнула надежда, что мужчина внизу не расслышал. Ну из-за этого своего ветерка на первом этаже.

– Золотой час?

Ладно, хорошо. Он расслышал.

Она прокашлялась. Надо было ответить, кратко, не странно (или с придыханием). Затем она бы завела разговор о Донни и принесла необходимые, на ее взгляд, соболезнования.

– Я так называю это время дня… или, видимо, еще не дня? – «Восхитительно», – подумала она, фигурально закатив глаза. – Всегда считала его таким спокойным и бесшумным.

Он снова замер, нахмурив бровь, будто раздумывая над ее словами. Затем криво ухмыльнулся, одновременно самоуверенно и самоуничижительно.

– Теперь он не такой бесшумный, – ответил он, шагнув к балкону, и Нора постаралась не обращать внимания на чувства, вызванные в ней его улыбкой и нежным голосом. Особенно в том самом месте под скрещенными руками.

«Боже, – думала она. – С этим лучше что-то сделать».

Она прижала их сильнее к груди.

– Ничего страшного, – повторила она, а губы невольно изогнулись в улыбке.

– В моей профессии это значит кое-что другое. Я про золотой час.

– Вы фотограф? – Нора слышала это словосочетание только в одном контексте: что-то про освещение в определенное время суток. И это время точно было не четыре утра.

Усмешка – и уверенность – потухли.

– Эм. Нет. Не важно. Это не очень… приятно.

Теперь была очередь Норы с любопытством склонить голову. Что неприятного может быть в сочетании «золотой час» в любом контексте?

– О чем вы?

Вот после этого ей абсолютно точно надо было найти способ вспомнить о Донни. Абсолютно точно.

Его грудь поднялась со вздохом и опустилась на выдохе. Когда он наконец заговорил, делал это очень робко. Как бы извиняясь.

– Мы так называем первый час после получения травмы. Серьезной травмы. Это время, когда… Это промежуток, когда лечение наиболее эффективно.

– О, ясно. – Она опустила взгляд ниже его лица, осознав одну деталь: он не в пижаме, это форма медработника. – Вы доктор?

– Да.

Ух ты, хорошо, что миссис Салас из квартиры 2Б еще спала. Нора почти слышала ее голос у себя в голове. «Доктор, Нора! – воскликнула бы она. – Ты разве не хочешь замуж за доктора?»

Нора прочистила горло, отметая эти мысли. Надо заговорить о Донни. Сейчас неплохое время.

Но вместо этого она спросила:

– Вы работаете в ночную смену?

– Я работаю, когда понадобится, – ответил мужчина, и ей показалось, что она слышит усталость в его голосе. – Все время.

Это прозвучало так… упаднически, то, как он это произнес. Так вымотанно. Она открыла рот, чтобы что-то сказать: что ей жаль, что это, должно быть, очень тяжело. Однако он ее опередил:

– Вы тоже?

– Работаю ли я тоже все время?

Он улыбнулся ей, теперь по-другому. Нора подумала, что эта улыбка как рассвет, хотя вокруг было еще темно. Эта улыбка озарила все мысли в голове девушки: Донни, квартира, дом.

– Вы работаете в ночную смену? – уточнил он.

– Ой, нет. Я просто жаворонок, наверное. Работаю днем. Из дома.

Он этого не спрашивал, верно? Но внезапно этот разговор обрел для Норы характер золотого часа. Тайный, особенный и только для нее.

– О, правда? – спросил он с этой сладостной ноткой интереса в голосе. Он поправил очки, и в эту секунду Нора поддалась абсурдному порыву притяжения к этому мужчине. Она почти пропустила его следующий вопрос.

– Кем вы работаете?

Она улыбнулась ему, в предвкушении пошаркивая ногами по деревянному полу. Ей уже давно не представлялось возможности поговорить, по-настоящему поговорить о своей работе с кем-то, кроме своих коллег. Ей нравилось то, чем она занималась, несмотря на все мигрени, одолевавшие ее в последнее время, новое положение дел и так далее. Ладно. Она ответит на этот вопрос, а затем поднимет тему Донни.

– Я занимаюсь дизайном в…

Но, прежде чем она успела закончить, ее речь прервал крик.