Кейт Клейборн

Любовь с первого взгляда

Kate Clayborn

LOVE AT FIRST

Copyright © 2021 by Kate Clayborn

Cover design by Kensington Publishing Corp.

* * *

Посвящается Нони

Тебя сильно любили.

По тебе сильно тоскуют.

Ты (и твой Ромео) живы в наших воспоминаниях

Пролог

Когда Уилл Стерлинг впервые увидел Нору Кларк, он едва мог видеть вообще.

Из прохладной тени раскидистого клена, к которому он прислонился в тот солнечный день, весь окружающий мир виделся ему расплывчатым: зеленые, но бесформенные листья кроны над ним, скучно-темная мебель с нечеткими углами на участке слева, высокое, песочного цвета здание напротив; черные двери всех квартир казались бледно-серыми, расплывчатыми прямоугольниками, выходящими на деревянные балконы, которые, если не прищуриться, шли в глазах волнами.

Он уже привык к этой расплывчатости, или, может, ему и не пришлось привыкать. Уилл даже не помнил времени, когда ему не нужно было щуриться, чтобы четче видеть предметы, хотя знал, что все становится еще хуже. Знал, что сидеть на втором ряду в школе больше не помогало, что в прошлом году он иногда выходил с третьего урока – английской литературы, единственной дисциплины, куда они ходили вместе с Кейтлин, которой нравилось сидеть на дальнем ряду, – с пульсирующей головной болью. Уилл знал, что чистая белая кожа бейсбольного мяча стала краеугольным камнем, что лучше всего он различал ее на фоне ясного голубого неба, а это значит, что в облачные дни от тренера ему доставалось по первое число.

Он знал, что едва ли может сказать, улыбается ли его мать, если не подойдет к ней вплотную.

Но… очки? Уилл Стерлинг в очках? На поле в этих огромных запотевших спортивных окулярах, как у Брэндона Тенни?

Он не мог примириться с этой мыслью, пока нет. Так что весь прошлый год обманывал школьную медсестру на проверке зрения: списывал с тетради соседа, а не с доски или экрана, сперва – как он надеялся, вежливо и очаровательно – спросив на это разрешение. Он держал кулачки за ясные дни.

Ненадежные глаза Уилла вернулись к расплывчатому черному прямоугольнику, который он старался рассмотреть поближе: именно через него его так бесцеремонно выпроводили двадцать минут назад.

– Жди снаружи, – сказала мать резким, незнакомым тоном, означавшим, что день у нее явно пошел не по плану. Двух с половиной часовая поездка в Чикаго, где Уилл никогда раньше не был, обещание ничего не говорить отцу, и ни единого слова предупреждения о том, что они будут стоять в темном коридоре на первом этаже этого многоквартирника и мать постучит в дверь с почти хамской настойчивостью.

– Это твой дядя, – сказала мать, когда дверь открыл совершенно незнакомый низкий мужчина с грудью колесом. Уилл стоял достаточно близко, и глаза его находились на подходящем уровне, чтобы заметить, как рот мужчины на миг приоткрылся, но затем замкнулся, а челюсть напряглась.

– Мой брат, – мягко добавила мать, в ее тоне проскользнула какая-то эмоция.

«У тебя есть брат?» – подумал он в замешательстве, мысли плавали, но он протянул мужчине – своему дяде – руку, чтобы пожать.

– Я Уилл, – произнес он автоматически, вежливо, радуясь тому, что за последние месяцы, после того как ему исполнилось пятнадцать, голос почти перестал ломаться. Уиллу он сам показался куда взрослее и увереннее, чем он ощущал себя на самом деле.

Но мужчина – его дядя, дядя, о котором он никогда не слышал, – не пожал ему руку. Даже не взглянул на него. Он только уставился на мать Уилла так, будто увидел призрак или кого-то живого, но вернувшегося с того света.

В квартире, где пахло сигаретами и тем же средством для полировки мебели, что использовала его мать, никто даже не порывался сесть, никто не произнес ни слова. Его дядя – Донни, наконец сказала мать, поскольку мужчина не выразил интереса в дальнейшем знакомстве, – стоял у коричневого кресла (бугристого, но плохо различимого ненадежными глазами Уилла), засунув руки глубоко в карманы джинсов. Мать осталась стоять у двери, и Уилл тоже. Она ждала, думал он, пока ее искренне, радушно пригласят.

Но даже Уилл мог видеть, что этого не будет.

– Не при твоем ребенке, – сказал наконец Донни. Это были первые его слова, услышанные Уиллом.

«Твой ребенок», – повторил Уилл про себя. Он всегда умел слушать и сразу все понял. Может, этот Донни и был дядей Уилла, но точно не собирался становиться с ним одной семьей, так что Уилл пытался убедить себя, что все в порядке. В конце концов, он был единственным ребенком и до этого момента думал, что его родители тоже были единственными детьми. У остальных в его школе были бабушки, дедушки, братья и сестры, всегда большие семейные праздники. Но дом Стерлингов был маленьким, немноголюдным. Лишь они втроем. Ни кошки, ни собаки, ни даже золотой рыбки, чтобы ничего не усложняло жизнь.