Любовь с призраком

— Вам нужна готовая композиция или вы предпочитаете лично выбрать составляющие для букета? — поинтересовался он, но не дал ей возможности ответить. — У нас богатейший набор цветов. Вот, например, такая композиция. Темно-желтые розы в сочетании с гладиолусами, в букете присутствуют также мирт и плющ. Не нравится? Тогда вот этот венок. Потрясающе красив, по-моему. Гиацинты, анемоны…

— Спасибо, — прервала его Ирина. — Я возьму лилии. Только лилии.

— Ленту траурную желаете? — вежливо поинтересовался мужчина и потянулся к корзине с белоснежными лилиями. — У нас в продаже имеются ленты высокого качества. Шелковые. Они долго не теряют цвет, ни в дождь, ни в холод.

Ирина устало прикрыла глаза и пожалела, что зашла в этот магазин. Мужчина понял, что женщина находится в крайне печальном состоянии, и замолчал.

— Приношу свои глубочайшие соболезнования в связи с постигшим вас горем, — сказал он, протягивая ей лилии.

— Благодарю.

Ирина расплатилась за букет и поднесла цветы к лицу, с нежностью ощущая, как лепестки мягко касаются кожи.

На кладбище, как она и предполагала, было много людей. Друзья, коллеги и родные прощались с Азаровым Егором Викторовичем. Ирина остановилась на таком расстоянии, чтобы чувствовать себя частью происходящего, и в то же время, чтобы ни у кого не возникло предположения, будто она пришла проститься с умершим. Она стояла у чьей-то могилы и слушала речи, произносимые над гробом Азарова. Вскоре она поняла, что совершила ошибку, придя на кладбище в момент похорон.

— Я вернусь завтра, когда ты будешь один, — тихо произнесла Ирина и положила цветы у ограды.

И все же уйти у нее не было сил. Она посмотрела на мужчину, которого любила, обнимавшего за плечи рыдавшую жену. Рядом с Дмитрием стояла вдова Азарова. Лицо ее было спокойным, но во взгляде читалась такая боль, что сердце Иры сжималось от жалости. Ирина снова посмотрела на Викторию. Даже в трауре она была прекрасной. Темные волосы выбились из-под вуали так, что невольно хотелось убрать их, чтобы они не трепетали на ветру… Вдруг она, громко застонав, ринулась к гробу, но Дмитрий схватил ее за руку и притянул к себе.

— Ты что здесь делаешь?!

Ирина повернулась к Таисии. Подруга с удивлением и злостью смотрела на нее.

— Решила Каманина утешить? — ядовито прошипела она. — Бедняжка, тестя потерял! Ты ради него прилетела?

— А ты здесь почему? — в тон ей ответила Ирина, но не смогла не подойти к подруге.

— Он — мой двоюродный брат. Родня моя, мать его! — Таисия позволила Ире обнять себя. — Я, между прочим, здесь не по своей воле. Повинность отбываю. А ты совершаешь глупость! Дмитрий не нуждается в твоем утешении, потому что вовсе не расстроен. Зато Вика в яму прыгнуть готова.

— Закрой рот, Тая, — мягко попросила Ирина и улыбнулась.

— Когда ты уезжаешь?

— Еще не знаю, — Ирина пожала плечами.

Таисия сняла огромные очки, делавшие ее похожей на стрекозу-летчицу.

— Это мероприятие, по всей видимости, затянется надолго, потом я займусь своими делами, а вечером приеду к тебе. Ты у профессора остановилась?

Ирина утвердительно кивнула.

— Ладно, деду передавай привет. Ночевать будешь у меня, — сказала Тая тоном, не допускающим возражений. — А теперь уходи. Не хочу, чтобы Каманин тебя увидел.

— До встречи, — Ирина подставила ей щеку для поцелуя. — Я люблю тебя.

— Как же! Это в тебе печаль говорит, но мне приятно слышать такие сопливые нежности, — Таисия подмигнула подруге, нацепила очки на нос и, томно шевеля бедрами, направилась к людям, со скорбными лицами стоявшим у могилы.

Ирина вернулась домой. Уже на пороге она поняла, что в квартире кто-то есть, и это — не Алексей Лазаревич. В гостиной горели свечи, от них исходил едва уловимый запах воска. На столике стояла наполовину опустошенная бутылка вина, вторая, уже пустая, валялась на полу, а в кресле, укрыв ноги пледом, сидела Людмила, мать Ирины, и курила.

— Здравствуй, дочь, — заплетающимся языком произнесла она.

— Мама, ты пьяна?

От неожиданности Ирина впервые за много лет произнесла это слово, обратившись к ней.

— Ради того, чтобы услышать, как ты меня назвала, стоило напиться, — хрипло засмеялась Людмила.

— Почему ты здесь?

— То же самое я хочу спросить у тебя.

Ирина с раздражением посмотрела на нее. Не худая, а сухая — от постоянных перекусов и беспрерывного курения, — с огромными грустными глазами, с тонкими руками-веточками, которые не умели обнимать, с широким ртом и узким подбородком, Людмила была и красива, и ужасна одновременно. Дело было не в ее худобе и не в преувеличенно крупных чертах лица, а в холодном блеске глаз и явном безразличии ко всему, происходящему вокруг нее.

— Зачем вернулась? — жестко спросила Людмила и потянулась за бокалом.

Ирина выхватила его, не дав матери взять бокал в руки.

— Я позвоню Артуру, скажу, чтобы приехал за тобой, или вызову такси. Выбирай.

— Бурмистров уже звонил. Он скоро будет здесь. Отдай, — потребовала Людмила.

— Пожалуйста, пей. Мне все равно, — Ирина с грохотом поставила бокал на стол. — Я иду к себе.

— Останься, — жалостливо попросила Людмила. — Неужели ты меня никогда не простишь?