Любовь с призраком

Утром Ирина едва разлепила веки. Голова чудовищно болела, во рту все пересохло. Она поднялась с дивана, на котором уснула, когда они с Таисией опустошили очередную бутылку, потерла виски и застонала. Почему каждый раз, когда они с Таисией пьют вдвоем, она потом всегда чувствует себя так, будто по ней танк проехал? Все тело ноет и болит, тошнота подкатывает к горлу, и хочется умереть. Ирина прошла к холодильнику, достала пакет с апельсиновым соком и с жадностью напилась. Затем вернулась на диван, натянула на голову плед и заснула. Проснулась оттого, что кто-то тряс ее за плечо.

— Ира, просыпайся, — шептала Таисия. — Я тебе супец привезла и еще кое-что.

— Что? — прохрипела Ирина, стянув с себя одеяло. — Фу! Чем от тебя пахнет?!

— Мужчиной. — Таисия принесла ей тарелку и ложку.

— Ты уже успела встретиться со своим любовником?

— Как видишь. Правда, пришлось изрядно постараться, чтобы на моем лице не были заметны следы сегодняшней ночи. Да, охрана передала мне цветы. Я думала, это для меня, поэтому прочла карточку. Тебе, от Каманина, — добавила она со странным блеском в глазах.

Ирина посмотрела на белые розы, лежавшие у Таисии на коленях, поднялась с дивана и направилась к двери.

— Ты куда?

— Домой, в Брайтон, — ответила Ирина. — Нужно к деду заехать, попрощаться. Больше я сюда не вернусь. Никогда!

Таисия отложила цветы в сторону:

— Я с тобой.

— К деду?

— В Брайтон. Я до следующего четверга абсолютно свободна.

Ирина кивнула и пошатнулась.

— Брайтон подождет до завтра, если я не умру к тому времени, — сказала она, вернувшись на диван.

— Дорогая, — Таисия взяла одну розу из букета и провела лепестками по лицу Ирины, — ты так и не сказала, для чего приезжала? Чтобы со мной на пару напиться?

— Не только, — махнула рукой Ирина, отводя щекотавший кожу цветок в сторону. — Кстати, почему ты так хорошо себя чувствуешь? Как будто и не пила.

— Практика большая. В записке Каманин просит, чтобы ты позвонила ему. Как поступишь?

— Не знаю.

— Тогда за тебя решу я.

Таисия взяла букет и, подойдя к урне, с такой яростью затолкала его внутрь, будто это был сам Каманин. Потом она порвала записку с номером телефона и вернулась к Ирине.

— Ты злая, — сказала Ирина, с горечью косясь на урну, где упокоились розы.

— Разве? Никогда не считала себя такой.

— Злая, — прошептала Ирина и закрыла глаза.

Таисия подождала, когда дыхание подруги выровняется, достала из сумочки сигареты, закурила и подошла к зеркалу. Тонкой струйкой выпуская изо рта дым, она смотрела на себя и размышляла над словами Ирины. Нет, подруга ошиблась. Она не злая, а циничная. Люди часто путают эти понятия, считая их синонимами, хотя они не имеют между собой ничего общего. Злость — это раздражение, недовольство, враждебность. Цинизм же — особая, тонкая философия, результат жизненного опыта, сопряженного с душевными травмами, о которых никому не хочется рассказывать. Это панцирь, маскирующий беспросветную грусть и одиночество. Именно отсюда и берется жесткость, которую часто принимают за злобность.

Таисия подумала о том, что таким женщинам, как Ирина, легко быть мягкими и нежными. Они никогда не сталкиваются с жизненными трудностями. Им неизвестно, какими сложными бывают финансовые проблемы, да и душевные передряги с ними редко случаются. Так, иногда тряхнет из-за любовной лихорадки, не более того. Жизнь Таисии была другой. Не такой ровной, надежной и обеспеченной, как у Ирины. Она и превратила Таю в циника. Таисия игриво улыбнулась своему отражению. «Очень красивый циник», — промелькнуло в ее глазах, с интересом рассматривающих тонкую фигуру необычайно привлекательной женщины, стоявшей перед зеркалом с дымящейся сигаретой в руке.