Любовь с процентами

И я созвонилась с женой кандидата в депутаты, Ниной Чередниченко, и договорилась с нею о встрече. К моему удивлению и радости, Нина Михайловна согласилась увидеться, едва услышала, что речь пойдет о ее супруге. Она оказалась довольно моложавой, симпатичной и очень ухоженной женщиной. Встреча наша произошла на нейтральной территории, в одном из кафе. Правда, длилась она всего пару минут: я без лишних слов передала Нине кассету и, уклонившись от каких-либо комментариев, удалилась.

– Ваше дело – смотреть это или нет, – бросила я напоследок, будучи уверена, что женщина непременно проверит, что записано на кассете.

* * *

Нина Чередниченко просмотрела кассету и в весьма взвинченном настроении поехала к отцу. У него в кабинете она расплакалась и в ультимативной форме потребовала: прекратить политическую поддержку ее мужа! Михаил Петрович, разумеется, пробовал возразить ей, аргументируя это тем, что уже задействованы большие деньги и люди. Но Нина твердо стояла на своем. Она твердила, что непременно разведется с мужем, тем более что кандидатура на замену ему у нее уже есть. И не одна!

– Господи, да что случилось-то?! – воскликнул Михаил Петрович, нахмурившись.

Нина молча протянула ему кассету. Михаил Петрович вставил ее в видик и начал просмотр… Уже на второй минуте он брезгливо выключил видеомагнитофон. Нина смотрела на него в упор, едва сдерживая слезы. Его дочь, умница и красавица, которую он обожал, была так унижена! Ей было больно и плохо! И отец сдался. Он сделал пару звонков куда надо и устало обхватил руками голову.

– Не хотите жить как люди – ваше дело, – сказал он. – А мне на пенсию пора. И так уже засиделся – шестьдесят три стукнуло! Подамся в огородники…

– Правильно, папа, – одобрила выбор отца Нина и вышла из кабинета.

Очень скоро общественности стало известно, что Алексей Юрьевич Чередниченко снял свою кандидатуру. Это было добрым для нас с Мельниковым знаком.

– Ну что, Андрей, – сказала я, сидя в кабинете у Мельникова. – Теперь нужно действовать через киллера. Мне говорил один знакомый журналист, что у Чередниченко на подхвате был какой-то бандит по имени Борис. Тебе известно это имя?

– Конечно, – кивнул Мельников.

– Хорошо бы его прищучить и наглядно объяснить, что Алексей Чередниченко кончился. Весь, так сказать, вышел! И как депутат, и как бизнесмен. Что теперь у него самого больше нет могущественного прикрытия. У вас ведь наверняка есть что предъявить этому Борису? – Я вопросительно посмотрела на Андрея. Тот хмуро слушал… – Так вот, – увлеченно продолжала я. – Нужно взять этого Бориса за другие дела и прямо сказать: если он сдаст Чередниченко, ему это зачтется. А если не сдаст, то загремит по полной программе! Его теперь некому защищать. Чередниченко – ноль, именно это и нужно внушить Борису!

Мельников продолжал молчать, сосредоточенно обдумывая мои слова.

– Давай, Андрей, решайся! – подталкивала я его. – Я и так многое сделала, теперь – ваша очередь! Дальше я уже тебе не помощница!

– Хорошо, – вздохнул Мельников. – Попробуем, как ты говоришь, прищучить его… Обыск проведем, глядишь, и повезет, найдем что-нибудь. Ладно, иди, Таня, у меня и так голова пухнет…

– Ты в любом случае ничем не рискуешь! – подбодрила я подполковника. – Если даже ничего и не получится, Чередниченко теперь тебе ничем не сможет помешать. Считай, что его просто нет!

– Угу, – кивнул Мельников и еще раз вздохнул.

Я пожелала ему удачи и, попрощавшись, вышла из кабинета. Что и говорить, не такое уж простое дело предстояло совершить подполковнику Андрею Александровичу…

Эпилог

К счастью, все закончилось благополучно. Мельников со своими сотрудниками очень постарались, и вскоре киллер Борис Каменев скучал в камере. Мельников лично беседовал с ним. Я не присутствовала при этих «встречах». Главное, что результата мы достигли: подполковник и бандит пришли к консенсусу, и Каменев дал показания против Чередниченко. Дело упрощалось тем, что при обыске у Бориса изъяли оружие, да и у Мельникова нашлось, что ему еще предъявить. Так или иначе, но несостоявшийся депутат в настоящее время готовился предстать перед судом.

Встретившись с Женей Загородневой, я узнала, что ситуация у них в семье пока что подвешенная: мать с отцом долго выясняли отношения, после чего Маргарита Витальевна решила уехать на месяц в отпуск, чтобы привести в порядок свои мысли и чувства.

– Хотелось бы верить, что они все-таки помирятся, – вздыхала Женя, ковыряя ложечкой мороженое. – Но если нет, я останусь с папой. Я не собираюсь его предавать!

– Женя, это прекрасно, что ты так любишь папу, – мягко сказала я. – Но все же позволь дать тебе один совет: как бы ни поступила Маргарита Витальевна, она – твоя мама. Помни об этом, не суди ее строго, постарайся понять и простить ее.

Женя помолчала, потом тихо сказала:

– Вы правы, наверное…

А Светлана Болотникова меня порадовала своим позитивом. Когда я поведала ей все подробности дела, она сначала не могла поверить в то, что Станислав оказался совсем не таким человеком, которого она знала. Но потом девушка заговорила очень здраво: