Любовь со вкусом шоколада

– Куда уж точнее, – вздохнул Галухин, – окно разбили именно в пристройке нового цеха и бутылками с горючей смесью забросали. Повезло, что внутрь одна только попала. А на улице дождь шёл сильный – не разгорелось.

– А оборудование? – мне поплохело лишь при одной мысли, что придётся заказывать его заново. В прошлый раз на доставку ушло несколько месяцев.

– Не знаю, внутри ещё пожарные – не пускают пока.

Дождь снова припустил, но мы остались стоять на том же месте, нахохлившиеся как воробьи. Ждали новостей. Надеялись на чудо и молились. Я так точно.

Наш директор развил активную деятельность. Он побеседовал с полицейскими. Затем с пожарными. Походил с ними под разбитым обгоревшим окном, изучая оставленные следы и улики.

А я смотрела на него издали, пытаясь себе запретить им любоваться, но снова и снова находя взглядом высокую фигуру в сером костюме. Начавшийся дождь покрыл его более тёмными пятнами, а затем разводами. Мажор тоже не подумал о зонте.

Его намокшие волосы начали блестеть от покрывавших их капель. Он то и дело проводил по ним ладонью, убирая лишнюю влагу, так и норовившую стечь по лицу.

И тут он поймал мой взгляд. Я замерла и уже хотела отвернуться, но Никитин кивнул мне и ободряюще улыбнулся. Мол, всё будет нормально, прорвёмся.

Я почувствовала, как тепло растекается в животе и поднимается выше. И дождь, и ночь, и поджог вдруг отошли на второй план.

Из здания вышли полицейские. Один из них подошёл к мажору, что-то сказал и махнул рукой на вход. Максим покивал, соглашаясь, и двинулся к нам с Галухиным.

Мы напряглись в ожидании. Я так точно.

– Идём, – позвал мажор, – они уже всё потушили. Оценим ущерб.

26

Внутри было грязно, натоптано и пахло гарью. Разбитое окно оплавилось и почернело, как и стена под ним.

Но самое главное – рабочие вчера не успели смонтировать установку и закрепить на предназначенном ей месте... под этим самым окном.

– Нам пи...ц как повезло, – озвучил Галухин общую мысль.

– Вот уж точно, – отозвался Никитин.

Я промолчала, и так было ясно, что кто-то на небесах нам покровительствует. Ущерб минимальный. Здесь всего-то и надо, что вымыть, проветрить и сделать небольшой косметический ремонт. И то ремонт может подождать, пока не наладим производство.

– Лишь бы они снова не попытались...

Мы с мажором переглянулись. А вот это было вполне реально. Как только поджигатели узнают, что их замысел провалился, наверняка попробуют снова. И на этот раз они могут оказаться более удачливыми. А мы наоборот.

– Я этого не допущу! – решительно заявил Никитин, и я как-то сразу ему поверила. Этот не допустит, сделает всё, в лепёшку разобьётся, но ни пяди земли русской врагу не отдаст. – Теперь на фабрике будет настоящая охрана и пропускной режим.

– А вот это правильно! – поддержал Галухин. – Если нам кто-то суёт палки в колёса, надо принимать меры, а не надеяться на лучшее.

– А пока я не подберу охранное агентство, будем дежурить здесь по ночам. Парами. – мажор почему-то посмотрел на меня, но обратился к зав. производством. – Сегодня я останусь... Борис Евгеньевич, не составите мне компанию?

Галухин растерянно глянул на него, явно не ожидая такого завершения и без того беспокойной ночи.

– Максим Сергеевич, у жены давление, не хочу одну её оставлять надолго. Давайте я кого из сыновей пришлю... – и тут же замялся.

А Никитин скривился. М-да, знакомство с сыновьями Галухина у нашего директора выдалось искромётное. Причём искры из глаз летели в прямом смысле этого слова.

– Не надо, Борис Евгеньич, – вмешалась, – я останусь сегодня.

Мужчины посмотрели на меня. Галухин с благодарностью. А вот во взгляде мажора было нечто совсем иное. Но проанализировать и понять, что же это такое, мне не дали. Никитина позвали полицейские, требовалось что-то подписать.

Разошлись все нескоро. Прошло не меньше часа, пока мы с мажором остались одни в тёмном здании фабрики.

Никитин предложил выключить свет, чтобы видеть, что происходит на улице. И я была с ним согласна. Мы перешли в административную часть, где не пахло гарью. Хотя сам запах, кажется, въелся в мою одежду и волосы, и преследовал теперь даже в офисных помещениях.

У нас была душевая для сотрудников. И я обязательно сходила бы туда, если бы нашла во что переодеться.

Никитин, казалось, прочитал мои мысли.

– У меня есть чистая рубашка в кабинете. Если хочешь...

Я хотела, поэтому кивнула. Даже не подумала, как останусь с ним наедине, одетая лишь в одну рубашку. Или наоборот, представила это слишком ярко и потому согласилась...

Я пошла за ним в кабинет. Было странно идти по тёмной пустой фабрике. Даже немного страшновато. Поэтому не решилась остаться одна.

Мажор ничего не сказал, и я решила, что он не возражает. Тенью вошла за ним в кабинет. Никитин открыл шкаф, снял с вешалки рубашку и протянул мне.

Когда он отвернулся, я коснулась её носом и глубоко вдохнула. Она была чистой, но мне казалось, что я улавливаю лёгкий оттенок притягательного мужского аромата.