Любовь уходит в полночь

Она быстро позавтракала кашей и яблочным пирогом с кофе, приготовила одежду и бельё для стирки, пропылесосила, помыла полы, навела чистоту в ванной и отполировала до блеска все поверхности в квартире. Надев свободный кардиган поверх футболки и джинсов, Алисса направилась в прачечную с корзиной наперевес. Во вторник утром здесь было пустовато: соседи, в большинстве своём, пропадали на работе. В течение часа её одиночество нарушила лишь старенькая соседка миссис Брикс, да ещё молодая женщина с кричащим младенцем, накрытым пелёнкой – кажется, она поселилась здесь совсем недавно.

Алисса сразу почувствовала чрезмерное внимание незнакомки. Что-то в её облике внушало резкое неприятие: то ли наглый вызывающий взгляд, пронизывающий насквозь, то ли неряшливый облик – испачканная едой одежда и грязные волосы. При всех внешних огрехах, она не выглядела бедной и неблагополучной: скорее всего, с младенцем на руках у неё не было времени следить за собой.

– И какой у тебя срок? – поинтересовалась женщина, перекрывая шум стиральных машин.

Алисса оторвалась от своей книги и удивлённо воззрилась на неё.

– Что, простите?

Обычно одного её тона было достаточно, чтобы остановить вторжение постороннего человека. Даже люди с невысоким эмоциональным интеллектом вполне неплохо улавливали этот ментальный сигнал и быстро понимали, что лезть не в своё дело не стоит. Но эта незнакомка, видимо, принадлежала к тому типу людей, которые совершенно не улавливали границ.

– Я спросила, какой у тебя срок, – чётко повторила она. Не обращая при этом внимания на заливающегося криком ребёнка. – Я же вижу, что ты беременна. Нужно быть слепой, чтобы не понять. Ну так что?

– Сомневаюсь, что это вас касается, – ответила Алисса.

Женщина в ответ фыркнула и недовольно пробурчала что-то. К счастью, спустя несколько минут стирка была окончена. Алисса сложила свои вещи в корзину и направилась на выход. У самого порога она услышала, как незнакомка обратилась к миссис Брикс: «Какая нервная девушка! По ней сразу видно, что она на сносях». Любопытная старушка навострила уши – она была та ещё сплетница. Весть о том, что молодая особа из квартиры 205 решила обзавестись ребёнком, наверняка разнесётся по дому со скоростью света.

Алисса была раздосадована чужой наглостью и на редкость взбудоражена. Она планировала хранить этот секрет как можно дольше. Но, с учётом стремительного роста её живота, речь шла, в лучшем случае, о двух-трёх неделях. В дальнейшем её спас бы только плащ-невидимка.

– Ну и чёрт с ней, – решила она, развешивая бельё. – Пусть все узнают! Что мне с того?

Она ненавидела находиться в центре сплетен. Ей было прекрасно известно, что болтают на своих чаепитиях некоторые соседки бальзаковского возраста с полным отсутствием личной жизни и совести. Раньше парочка наглых особ изображала неподдельную жалость к ней и высказывала надежду, что одинокой и несчастной девочке удастся встретить свою любовь. Теперь, когда её одиночество закончилось, о ней судачили как о вертихвостке, нашедшей богатого ухажёра, чтобы выбраться из бедности. Для этих глупых сплетниц не существовало никакого баланса: либо презрительная жалость к человеку, которого они считали несчастным, либо злоба и зависть, если этому несчастному всё же улыбалась удача.

Алиссу здорово утомила домашняя работа. Она прилегла вздремнуть. Маркус обещал зайти к ней вечером. На днях у них состоялся очередной разговор о предстоящих переменах. В этот раз речь зашла не о женитьбе, а о совместном проживании.

– Нужно что-то менять. Мы должны жить вместе, – сказал он твёрдо и упрямо. – После рождения ребёнка мы не сможем курсировать между нашими квартирами. Нам потребуется определённость и стабильность.

Алиссу приводила в ужас мысль жить вместе на постоянной основе. Она не боялась обязательств, не боялась склок на бытовой почве, как это часто бывало у многих пар. Но, отказавшись от квартиры, она бы отказалась от последнего своего права на свободу и личное пространство, которое было ей жизненно необходимо, как вода или еда.

– Я не хочу отказываться от своей квартиры, – заявила она. – Это мой дом. Здесь я чувствую себя спокойно.

– Ты можешь не отказываться. Оставь её при себе и продолжай платить за аренду. Ты сможешь приходить сюда, когда захочешь. Но жить мы должны вместе.

Алиссу сильно покоробил его уверенный властный тон. Конечно, властность в определённой степени нравилась ей – пожалуй даже, это была одна из тех черт, которые она уважала в нём. Но подчиняться беспрекословно девушка не намеревалась.

– Мы вовсе не обязаны жить вместе. Меня устраивает всё, как есть сейчас.

– Ты упрямишься, – констатировал он.

– Да, – отрезала она. – А ты пытаешься подчиняться общепринятым правилам. Что-то совсем на тебя непохоже! Обычно ты смеёшься над этими условностями. А теперь выходит, будто мы должны жить так же, как и все!