Любовь, в которую трудно поверить

– Виновата, – призналась Шарлотта и, сунув руки под струю воды, промыла глаза и промокнула их бумажным полотенцем. – Признаюсь, пошпионила немного. Хотела понять, что вы за человек.

Джо дал себе слово соблюдать дистанцию. Он все еще женат, несмотря на документы о разводе, что лежат у него на столе.

– А что именно вам хотелось узнать? – уточнил он и взялся шинковать новую луковицу.

– Нечто такое, о чем никто в Бухте Ангелов не знает, – ответила она, прислонившись к кухонному столу. – Что довольно легко, потому что – готова спорить – вас мало кто близко знает.

– Я – начальник полиции. Это помогает мне поддерживать дистанцию.

Шарлотта задумчиво наклонила голову.

– Я ценю ваше стремление к объективности. Но вы производите впечатление человека, который, так сказать, не спешит раскрывать свои карты, даже находясь вне службы.

– А вы производите впечатление человека, который вообще не умеет блефовать в карточной игре, даже если от этого зависит ваша жизнь.

Глаза Шарлотты блеснули:

– Я не настолько плоха. Я храню немало секретов, о которых никто даже не догадывается.

– Может, поделитесь со мной хотя бы одним?

– Я первая вас спросила.

Джо закончил резать луковицу и бросил ломтики в мелкую тарелку.

– Как вам удалось не расплакаться? – спросила Шарлотта.

– Я – мужчина.

Шарлотта закатила глаза:

– Отлично, крутой парень, признавайтесь, какие у вас есть страшные тайны?

Джо вытер руки бумажным полотенцем.

– Не могу припомнить ни одной.

– Быть того не может, – сказала Шарлотта и засыпала в кастрюлю столовую ложку молотого красного перца.

– Эй, поосторожнее с перцем! – предупредил Джо.

– Мне казалось, что вы любите острое. Обещаю, я не стану усердствовать, если вы все-таки что-нибудь расскажете о себе.

– Вам кто-нибудь говорил, что вы упрямая?

– Почти все, с кем я знакома, – ответила ему с улыбкой Шарлотта. – Перестаньте увиливать.

– Ну, хорошо. – Сильвейра немного помолчал, раздумывая о том, до какой степени честным должен быть ответ. Он не любил делиться своим прошлым. Но было в Шарлотте нечто такое, что заставило его заговорить. – Когда мне было тринадцать лет, я связался с шайкой. Чтобы показать мою преданность, я украл в магазине электроники проигрыватель компакт-дисков. Воришка был из меня никакой, и меня поймали.

– И что с вами стало? – спросила она одновременно с любопытством и тревогой.

– Коп, который меня поймал, тоже был мексиканец. Он вырос в том же квартале, недалеко от нашего дома. Его брата убили, когда тому было всего шестнадцать, он, как и я, связался с бандой уличных преступников. Этот полицейский отвел меня домой и велел моим родителям запереть меня и никуда не выпускать, иначе он меня посадит. Я тогда перетрухнул до потери пульса, но, по сути, он спас мне жизнь. К счастью, мои родители через пару лет переехали в другой квартал, что уберегло моих младших братьев. Никто из них даже не пробовал встать на скользкую дорожку.

– И вы стали копом, чтобы отплатить за этот добрый поступок.

– Типа того. Меня до сих пор терзает жажда приключений. Просто я утоляю ее на правильной стороне закона.

– В Бухте Ангелов не слишком много молодежных банд.

– И слава богу. В Лос-Анджелесе я десять лет прослужил в отделе, который занимался преступлениями несовершеннолетних. Я пытался спасти ребят. Иногда это мне удавалось. Хотя чаще – нет. Когда я вытаскивал из беды одного, в нее попадал новый. Проблема как была, так и оставалась. Дела с употреблением наркотиков тоже обстояли скверно. Как я ни бился, результат был нулевой.

Сильвейра вздохнул. Раз он взялся изливать душу, почему бы не рассказать ей все?

– У меня был напарник. Вскоре он начал переходить границы даже там, где не следовало. Короче, в борьбе с преступностью он стал нарушать закон. Если суды не хотят впаривать сроки, он счел своим долгом взять справедливость в свои руки. Вскоре я тоже думал, как он. Однажды я отметелил одного подонка – то есть сам начал вершить правосудие. Я чуть было не убил его. К счастью, меня вовремя оттащили. Он был насильник и убийца, но я не имел права становиться судьей и палачом.

– Господи, Джо! – сочувственно воскликнула Шарлотта. – Это, конечно, ужасно, но кто осмелился бы осуждать вас?

– Многие. Я должен был следовать букве и духу закона. И я же сам его нарушил. Мне стало понятно, что я стою перед выбором. В общем, через несколько недель я ушел из полицейского управления – решил взять таймаут. Мне нужно было собраться с мыслями. Какое-то время я работал на стройке у моего родственника, приглядывал за племянниками и племянницами. Время шло. Затем скончался мой дядя Карлос и оставил мне в наследство этот дом. Я приехал сюда посмотреть, в каком он состоянии. Я собирался подремонтировать его, а затем продать. Но когда в него вошел, тотчас понял, что это мой дом. На мое счастье, здешнему полицейскому участку требовался начальник, и меня взяли на эту должность.

И вот теперь я здесь.

– Должно быть, быть по лицейским в Бухте Ангелов не совсем то, что в Лос-Анджелесе, это совершенно разные вещи.