Любовь вне игры. История одного политического самоубийства

Мария пресекла попытку журналиста заполучить скандальный материал:

– Вы же видите, мы не можем продолжать интервью. Ужас… Просто ужас…

Она успела подумать, что кто-то другой, оказавшись на ее месте, составил бы фразу заранее. А она как всегда… Мелькнувшая мысль затерялась в лавине других обрывочных мыслей, потоке экстренных сообщений и телефонных звонков.

– …ждут комментариев! Ведущие каналы телевидения! – Голос Константина вытащил Марию из какофонии мыслей и звуков.

– Никаких комментариев! – с удивлением услышала она собственный, ровный и уверенный, голос. – Встречи отменяются. Всем успокоиться и быть на рабочих местах.

Помощник обескураженно оставил кабинет. Мария бросила взгляд на телефон правительственной связи. Единственный аппарат, не издавший еще ни звука. Ну что же ты? Молчишь? Так долго? Будто в ответ на ее мысли телефон зашелся, как ей показалось, воем сирены.

Елистратов не сводил с Марии глаз. Почуявшим добычу ястребом замер в кресле, фиксируя каждое движение. Вот она берет трубку, внимательно слушает, нажимает отбой. Открывает мобильник, задумчиво вертит в руках, выключает, кладет в карман. Подхватывает сумочку. Машинально, не замечая сидящего журналиста, берет пальто. Не прощаясь, выходит из кабинета…

Глава 3

Звук шагов тонул в зелено-красном ковре, змеей тянувшемся вдоль коридора. Закрытые дубовые двери без табличек с указанием хозяев.

Тишина… Тишина почти торжественная. Потусторонняя. И даже воздух словно искусственный. И еще – холод. Он шел от стен и откуда-то изнутри, застряв в области солнечного сплетения. Страх, влажный и противный, медленно поднимался все из той же точки, подбираясь к горлу.

Пришлось остановиться, перевести дух, успокоиться и решительно двинуться дальше. Тридцать два, тридцать четыре, тридцать шесть… вот он: тридцать восьмой кабинет. Приемная. Цепкий взгляд офицера, кивок головой, и, наконец открывается дверь, но теперь уже с табличкой «И. И. Николаев».

«Черт, забыла спросить имя-отчество – наверное, Иван Иванович…»

Хозяин, чей облик в качестве главной черты помимо тучности содержал какую-то общую усталость – серовато-холодного взгляда, слишком четких, глубоких морщин, припыленных сединой волос, – взмахнул рукой в приглашающем жесте. И рука эта тут же легла на стол, мгновенно заняв привычное положение, как будто даже одного взмаха ей было достаточно, чтобы выбиться из сил.

Опустившись в кресло, Мария поймала взгляд обладателя руки…

– Здравствуйте. Генерал ФСБ Иван Иванович Николаев. Нет времени – поэтому сразу перехожу к делу…

«Угадала…»

– …Мне поручено передать вам следующую просьбу от руководства: стать переговорщиком между террористами и властью, – четко и ритмично проговаривал он. – Цели две. Первое: уточнить их требования, по возможности смягчить. Второе: выяснить обстановку внутри кафе, потянуть время. Интересно все: сколько их, где заложена взрывчатка, можно ли допустить врачей, вытащить детей… Просто все, что сможете… – Голос Ивана Ивановича неожиданно сбился с ритма, зазвучал сердито: – А главное – выйти оттуда и все рассказать. Вопросы есть?

– Да. – Мария кивнула. – Иван Иванович, они уже выдвинули какие-то требования? – Предательская точка страха пульсировала и белила щеки. – И – почему я? Фамилию назвали спецслужбы или террористы?

– Переговоры уже велись, по телефону. Сразу после захвата. Пресса еще ничего не знала. Выдвинутые требования выглядят невыполнимыми. Их ультиматум – ждут шесть часов. Фамилии назвали заложники. Просили допустить политиков – бандиты согласились. Из названных четверых трое – не в Москве. Остались вы. Поэтому вас предупредили утром. И поэтому вот такая вот просьба. – Иван Иванович надавил: – Просьба! Не приказ. Вы можете отказаться…

Он пристально разглядывал Марию, пытаясь угадать ее реакцию. Внешне спокойная, Мария замерла, стараясь сделать вид, что размышляет, хотя все мысли просто исчезли. Пустота. Выдержала паузу. И вздохнув, как-то по детски горестно, сказала:

– Я согласна. Что делать?

Генерал выдохнул – не то облегченно, не то обреченно – не разобрать.

– Сейчас вас отвезут на место захвата. Никаких контактов с внешним миром. Семью предупредим. Информация уйдет, но позже – сейчас это лишнее. Я вас провожу…

И снова – мягкий ковер, паркет, ступени, но только в обратном порядке, и – маленький внутренний дворик, где наконец-то можно глотнуть, схватить жадным ртом спасительный влажный воздух.

– Не ходи туда, – доносился сквозь вязкую тишину чей-то голос. – Не ходи туда, слышишь? Ты, конечно, храбрая, взрослая.

Опытный политик. Но… В общем, таким, как ты, – не надо туда, слышишь?

Мария с удивлением оглянулась на Ивана Ивановича. Его лицо преобразилось – словно вдруг постарело на десять лет и стало совсем другим – простым и неофициальным.