Любовь — всего лишь слово

И вот вечером 15 декабря я еду на Мигель-Аллее, и мы ужинаем втроем: Эвелин, Верена и я. Эвелин помогает матери накрывать на стол и подавать блюда. И вдруг она говорит:

— A daddy[180] оказался порядочным парнем, правда? Никогда бы не подумала, что он нас просто так отпустит!

— Солнышко, после Нового года мы трое наконец будем вместе!

15

Потом, когда Эвелин уже спит, мы с Вереной сидим друг против друга у камина. Потрескивают дрова.

— Половина фотографий еще лежит в сейфе, — говорю я. — И рукопись. Наша история. Достань, пожалуйста, рукопись. Я написал еще одну часть, хочу присоединить ее к написанному и отослать ее в издательство. Почему ты колеблешься?

— В принципе Манфред все же поступил с нами и вправду порядочно. Вот даже Эвелин сказала.

— Это как посмотреть… Он сделал это под нажимом… Хотя, пожалуй, ты права, он поступил порядочно.

— А если книга найдет издателя, то Манфреда отдадут под суд за махинации с твоим отцом.

— Я уже думал об этом. То, что я написал, — это ведь дневник. Так?

— Конечно!

— На редакторе, который читает рукопись, лежит обязанность неразглашения — так же как и на врачах.

— Но если эта книга будет напечатана?

— Меня нисколько не волнует, если мой отец и тетя Лиззи будут названы своими подлинными именами, если люди узнают, какие они скоты.

— Но ведь тогда и Манфреда тоже…

— Погоди. То, что я написал, это пока еще незашифрованный роман. Надо так зашифровать его, чтобы никто не мог узнать подлинных действующих лиц. Кстати, из-за этого я не смогу посвятить роман тебе.

— Но я буду знать, что он написан для меня.

— Только для тебя, Верена.

— Да.

— Давай… ты не хочешь… может быть, пойдем спать?

— Да, мое сердце. Я так соскучилась по тебе.

— Когда мы поженимся, мы никогда не будем разлучаться, верно?

— Да, никогда.

— Ты будешь сопровождать меня во всех поездках.

— И спать мы будем в одной комнате.

— И в одной кровати.

— Мог бы ты подумать, что все закончится так хорошо?

— Я надеялся на это, но боялся, что все может кончиться плохо.

— И я тоже.

— Трус, вот тебе рука труса.

16

Конечно же, в интернате тоже празднуется Рождество. Вы знаете, как это бывает. Тот, кто едет домой, радуется. Кто остается, грустит. Только не Ханзи. Он сияет и страшно доволен, что ему не нужно видеть своих говенных родителей.

Джузеппе смеется, поет и танцует: Али купил ему и его отцу авиабилеты до Рима.

— От Рима всего два часа езды на «рапидо» до Неаполя, — рассказывает всем Джузеппе.

Он отметит Рождество с мамой и папой и всеми своими родственниками.

Рашид старается держаться из последних сил.

— Когда ты вернешься, Оливер?

— 7 января после обеда.

— Можно, я тебя встречу?

— Конечно, малыш.

— Я буду встречать тебя на аэродроме. Пусть Аллах хранит тебя во всех твоих странствиях.

— И тебя, Рашид. Не грусти. Может быть, и ты скоро сможешь ездить домой.

— Ты правда так считаешь?

— Уверен на все сто.

Маленький принц улыбается.

Перед отъездом я перепечатываю остаток рукописи и пишу предисловие для редактора, как мы и договорились с Вереной.

Я придумываю еще короткую завершающую сцену.

Верена провожает меня до аэродрома.

Здесь мы сдаем рукопись на почту. Нам приходится постоять в очереди, потому что перед праздниками много людей. Я выбрал самое лучшее издательство Франкфурта. Если оно не примет мою книгу, то я всегда могу обратиться в другое. Когда я сдаю в окошечко почты пакет, мы с Вереной держим друг друга за руки.

Подходя к таможенному контролю, где мне предстоит попрощаться с Вереной, я вижу, что Тедди Бенке со своей «Бонанзой» уже ожидает меня на летном поле.

— Передай от меня привет Эвелин. И твоему мужу. И если сможешь, то позванивай мне время от времени в гостиницу.

— Да, мое сердце.

— Почему ты плачешь?

— Оттого, что я так счастлива.

— Неправда.

— Нет, правда.

— Да нет же. Но скоро ты действительно будешь счастлива. Теперь все пойдет очень быстро. Гляди, какую толстую книгу я написал. Недостает лишь последней главы, но скоро и она завершится.

— Да, — говорит она, в то время как нас со всех сторон толкают люди, а репродукторы почти непрерывно возвещают прибытия и отлеты самолетов, — скоро и она завершится.

— Господин Мансфельд, вас просят пройти к паспортному и таможенному контролю! Господин, Мансфельд…

Мы целуемся.

— Тебе страшно? — спрашиваю я.

— Да.

— Отчего?

— Господин Мансфельд… Господин Оливер Мансфельд, срочно подойдите к паспортному и таможенному контролю!

— Отчего тебе страшно?

— Я так счастлива с тобой. И всегда, когда человек особенно счастлив, случается что-нибудь страшное.

— Чепуха! В январе развод. И тогда я по-быстрому напишу последнюю главу.

— Последнюю главу…

Эпилог

1