Любовь — всего лишь слово

Проклятые на веки вечные. Из этой строчки сделали название книги и фильма. Но это сказано и про Верену, и про меня, и про всех нас. И вот мы двое из сотен миллионов проклятых и заблудших — Верена и я — стоим солнечным сентябрьским днем высоко над верхушками деревьев в горах Таунуса и целуемся так, как я еще никогда не целовался. Странно: Геральдина говорит, что меня любит и не любит меня. Ей нужно от меня только одно, Верена говорит, что ей нужно только одно, и любит меня. Она сама этого, конечно же, не знает. Но это должно знать ее подсознание. Мускулы и жилы, железы и губы ее тела знают больше нее самой.

Кончик ее языка медленно пролезает между моими зубами и гладит мой язык. Обеими руками она держит мою голову, а я обнял ее тело. Конечно же, это любовь. И когда-нибудь она сама это заметит. «Любовь — всего лишь слово»? Нет, нет и нет!

Она отрывает свои губы от моих, ее громадные черные глаза близко-близко.

— Ты что?

Однажды я встретил девчонку, тоже из настоящей шпаны, и когда у нас с ней по-настоящему началось, мы изобрели игру. Каждый из нас, кто сказал «Я счастлив», должен был заплатить за это пятнадцать пфеннигов. И все это ради того, чтобы не впадать в проклятую сентиментальность! Никто из нас так и не проиграл тогда ни единого пфеннига.

— Я счастлив, — говорю я и вновь хочу поцеловать Верену. Мои руки скользят к ней под свитер.

— Нет, — говорит она.

— Что такое?

— Хватит. Я… я… от этого поцелуя я и так уже чуть не кончила.

— Так давай…

— Где? Здесь? В этой грязной дыре?

Я оглядываюсь. Пыль. Грязь. Хлам.

Нам пришлось бы лечь на грязный пол. Никакой подстилки. Ни воды. Ни мыла. Ничего.

— Но я хочу тебя…

— А я, думаешь, — нет? — Она резко отстраняется и становится спиной к одному из стенных проемов. Между нами три шага. — Думаешь, я не хочу? Но не здесь! Мне нужна кровать! Я хочу, чтобы ты был нежным, чтобы нам никто не мог помешать. А здесь в любой момент может кто-нибудь появиться. Я хочу, чтобы у нас было много времени, а тебе уже через час нужно быть в школе.

Все что она говорит — правильно.

— Значит, надо ждать, когда уедет твой муж.

— Он так скоро не уедет.

— Но тогда…

— Пусть это будет моя забота. Я найду для нас местечко. Всегда находила, когда надо.

Вот она какая. Лишь бы не дать волю чувству. А если таковое все-таки прорвется, то скорее затоптать его ногами. Да — посильней! Любовь — всего лишь слово…

— Кроме того, в этом тоже есть своя прелесть, — говорит она в довершение всего.

— В чем?

— В этом волнении, в этом ожидании премьеры.

Видите? Вот такие вещи она ко всему мне еще и говорит.

5

На Верене лаковая черная кожаная куртка, ярко-красная юбка, ярко-красный свитер, ярко-красные чулки в сеточку и черные туфли на высоком каблуке. Иссиня-черные волосы падают на плечи, глаза горят. Я знаю, это слово из дешевых романов, но они действительно горят — эти невероятно большие глаза.

— Оливер…

— Да?

— Кто тебя научил так целоваться?

— Я не знаю…

— Не ври! Кто — женщина? Девушка?

— В самом деле, я…

— Скажи — кто?

— Верена! Ты что — ревнуешь?

— Не смеши. Мне просто интересно. Она тебя неплохо обучила.

— Никто меня не учил. Ты сама целовала меня, я только давал себя целовать.

— Меня это уже не интересует.

Она небрежно машет рукой. Вот она какая. За это я ее и люблю. Но разве только за это?

— Но когда же это будет, Верена, когда?

— Ты уже больше не можешь выдержать?

— Не могу.

— Повтори.

— Я не могу больше выдержать.

Ее нога пару раз притопывает по полу.

Видно, это ее взволновало.

— Ты такой красивый, Оливер.

— Чушь.

— Нет — в самом деле. За тобой, наверно, бегают девушки?

— Нет.

— Неправда. И у тебя есть уже одна — та самая.

— Ничего подобного. — Стоп! Я уже столько лгал в своей жизни. Верену я не стану обманывать. Никогда. — Я с ней…

— Что?

— Я с ней всего лишь спал — и больше ничего.

— Это для тебя ничего. А для нее? Она тебя любит?

— Да. Но я сразу же сказал, что не люблю ее.

— И ты больше никогда не пойдешь к ней?

— Никогда больше.

— Она об этом знает?

— Я скажу ей.

— Когда?

— Сегодня. Не позднее, чем завтра. Знаешь, она полуненормальная. С ней надо быть осторожным, чтобы она не сорвалась.

— Что значит — полуненормальная?

Я рассказываю Верене все, что у меня было с Геральдиной. Она молча слушает. Под конец она говорит:

— Значит, вот она какая — девушка, укравшая мой браслет.

— Да.

— Ты должен ей сказать. Ты должен ей сказать… Что ты так на меня смотришь?

— Я… я, конечно, скажу ей… Просто странно, что ты так на этом настаиваешь.

— Что здесь странного?

— Обычно ты разыгрываешь из себя такую холодную.

— А я такая и есть. Просто если кто-то становится моим любовником, у него не должно быть другой.

«Любовь — всего лишь слово». Но у нее она станет и чем-то большим, — я абсолютно уверен. А все остальное — лишь болтовня.

— Можно мне подойти поближе? — спрашиваю я.

— Если ты ко мне притронешься, то уже я сорвусь.

— Я не трону тебя. Я просто не хочу стоять там далеко.

— Можешь подойти вот до этой балки.

Балка в полуметре от нее. Я подхожу к ней.

— Где Эвелин?