Любовная петля

Его короткий узкий камзол, застегнутый только наполовину, позволял разглядеть тончайшего полотна сорочку, и был явной принадлежностью последней моды, хотя и довольно легким для такого свежего весеннего утра. Но шелковый плащ, закрепленный вокруг шеи и переброшенный широкими полами через плечи, сохранял тепло, восполняя возникший недостаток. На нем были короткие шерстяные кюлоты с пышными бантами возле колен, плотно облегающие ноги рейтузы и высокие, из хорошо выделанной кожи, сапоги, заложенные мягкими складками с широкими крагами.[5] Он знал, что походил на картинного джентльмена-роялиста, но тем не менее почувствовал нервную дрожь в мускулах.

– Какое удовольствие – видеть вас, миледи. Разрешите представиться: сэр Филипп Гамильтон из Эйнсли Мейнор.

Абигейл, испытывая неловкость из-за своего поношенного дорожного костюма, нарочито темно-коричневого, скрывающего возможные уличные огрехи, прохладно кивнула Гамильтону и отвечала с вежливой улыбкой.

– Здравствуйте, сэр Филипп, – и, выдержав многозначительную паузу, добавила: – Вопреки правилам, позвольте познакомить вас с моими дочерьми – Алиса и Пруденс.

Филипп улыбнулся той очаровательной улыбкой, которая обычно возникала на его лице в тех редких случаях, когда ему хотелось нравиться.

– Очень приятно, мисс Алиса, мисс Пруденс… Очень рад с вами познакомиться!..

Пруденс пролепетала нечто невнятно-вежливое, а Алиса подарила Филиппу впервые такую улыбку, от которой у него закружилась голова. Она отвела взгляд, а ему страстно захотелось узнать, что скрывают эти прекрасные голубые глаза. Будь перед ним другая девушка, Филипп решил бы, что Алиса опустила глаза из скромности. Но он знал, к какому дому она принадлежит.

– Сэр Филипп, – произнесла Алиса ангельским голосом, – как приятно наконец-то встретиться с вами. Вы не представляете себе, как мы все хотели с вами познакомиться.

Филипп вскинул брови. Их поместья находились рядом, и лорду Стразерну достаточно было собрать семейство, посадить в экипаж и приехать к нему. Поэтому любезность Алисы приписал тому, что более всего не терпел в женщинах, – лицемерию. Прежде он немало сталкивался с женским лицемерием и видел, сколько бед оно приносит людям, поэтому сейчас одна-единственная фраза Алисы так отрезвила его, что в нем совершенно исчез страх потерять из-за нее голову.

Ее красоту он воспринимал как красоту роялистки. Если бы ее манящее лицо принадлежало простушке, его можно было бы назвать смазливым, но живость глаз выдавала острый ум и способность разбираться в людях, вот почему это определение совершенно не подходило к ней. Живописно очерченный породистый подбородок и капризно изогнутые губы говорили наблюдательному взгляду Филиппа о том, что она была из разряда тех женщин, которые умеют из мужчин вить веревки. Ее красоты не умалял даже изрядно поношенный дорожный костюм. Тугой корсаж, зашнурованный спереди, подчеркивал округлую грудь, а тонкое кипенно-белое нижнее белье, видневшееся из-за расстегнутых пуговиц, позволяло угадывать тонкую талию. Ее персиковая кожа и белокурые волосы соблазнительно оттенялись темно-голубым платьем и давали Филиппу простор для фантазии. Он представил ее, одетую в тонкий шелк, и пришел к выводу, что она будет изысканна.

Однако, явно ощущая расставленные ею ловушки – коварные женские приспособления для неосторожных мужчин, Филипп без колебаний бросился бы в этот омут, принимая любую игру, которую она ему навязала, но при этом держал бы ухо востро.

При всей непроницаемости лица Филиппа, Алиса интуитивно учуяла, что это крепкий орешек и его нелегко будет раскусить. Она тихо рассмеялась и, как бы невзначай, коснулась его руки своей, затянутой в перчатку, маленькой ручкой.

– Как обременительна известность, – с аристократической манерностью сказала она. – Люди постоянно смотрят на нас, как на пример для подражания. Папа должен был убедиться… ну, что вы – человек респектабельный.

Это позабавило Филиппа, и его губы расплылись в неподдельной улыбке.

– Ну и что, я оказался именно таким человеком?

– Папа разрешил нам разговаривать с вами, – с притворной скромностью пролепетала Алиса, опустив красивые ресницы. – Если бы он так не считал, то бы не сделал этого.

«Дразнить доверчивых мужчин ложными надеждами – твоя вторая натура», – подумал Филипп, глядя на очаровательное невинное личико Алисы и внутренне упрекая себя за податливость.

Но как человек благовоспитанный, не однажды принятый при дворе короля Чарльза, он не обнаружил на лице неуважительных мыслей и, с видом безупречной почтительности, элегантно кивнул в знак согласия.

– Лорд Стразерн – человек мудрый. Проверяет каждого, кто чем дышит. Но иначе и нельзя в наше неспокойное время.

– Да, да, вы правы! – с сияющей улыбкой подтвердила Алиса.