Любовничек

- Вот как… Ну, они хотели сегодня… Да, мы же уезжаем уже через два дня… Чтоб вместе… Печально, конечно… Как, вы говорите, называется? Ага, «Хадрианус Хотель», понятно… Спасибо, Наташа, да-да-да… ага.

Появление в разговоре нового отеля вернуло мне надежду.

- Где этот «Хадрианус»? – деловито спросил я.

Ленка огрызнулась матерной рифмой и отхлебнула пива.

– «Высокий сезон, все занято, что вы, что вы», - передразнила она гидшу и закурила новую сигарету.

- Лен, не до драматических жестов. Она же назвала тебе отель? – мне хотелось верить, что этот «Хадрианус» еще как-то может нам помочь, вопреки ее скепсису.

- Назвала, но это не наш вариант. Там можно заказать номер, но минимум за два-три дня. Говорит, очень много туристов из Европы, поэтому даже дорогие отели и пансионы в городе заняты.

- Может, врет? Мало ли, просто не хочет поощрять самостоятельный туризм? – поделился я последними сомнениями.

- Врет или не врет, но пока мы ничего не нашли. Я устала, давай расплатимся и поедем в отель.

Действительно, прошло уже несколько часов и солнце клонилось к закату. Впрочем, летний вечер немногим отличался от жаркого дня. Мы ехали по широкой трассе и молчали. Водитель, пытаясь развлечь нас, на всю катушку врубил разухабистое туземное радио, и молчание наше утонуло в мелодиях и ритмах турецкой эстрады, бессмысленной и беспощадной.

В отель заходили по очереди, но в пустом коридоре я Лену все-таки догнал. Мы вместе вошли в прохладный номер и с облегчением выдохнули.

Тем не менее утренняя напряженность исчезла, и мы уже не раздражали друг друга так откровенно. Может быть, это было чувство обреченности, которое уже начало потихоньку заполнять наше сознание. А может, мы уже просто устали бояться и паниковать.

- Что-то я перенервничала, дай-ка мне сигару! Сигареты уже не торкают. – Ленка сняла с себя идиотскую панамку и очки, потом стянула через голову топ и, уже подходя к кровати, изящным жестом расстегнула пуговички на шортах. Они упали на пол. Ленка осталась в одних белых трусиках с легкомысленной клубничкой на самом интересном месте.  В другой ситуации ее узкий таз в трогательных трусиках позвал бы меня на подвиги, но печальные результаты вылазки в город менее всего располагали к интиму.

Я подал белую пачку сигар, снял промокшую рубаху и сел на кровать. Она достала пухлый коричневый палец сигары и на удивление умело закурила. Я сделал то же самое, но в очередной раз совершил обычную свою ошибку - сигара снова загорелась только с одного бока.

- Ну и что будем делать, любовничек? – она меланхолично выпустила дым из ненакрашенных губ и повернулась ко мне.

- Лен, я не знаю… Правда. Нет вариантов.

- Мда… Ну, у меня вариант есть… Народный такой, крестьянский вариант: упасть на коленочки перед мужем и покаяться. Бес, мол, попутал, прости, Боречка любимый.

- Думаешь, простит? – с надеждой спросил я, даже не успев подумать о своей участи при таком развитии событий.

- Простить не простит, но вот калечить и убивать, может, и не станет. По морде может надавать. А вот твои варианты гораздо печальнее…

Мне всегда казалось, что самое глупое дело – бить морду любовнику. Какой от этой экзекуции практический смысл, в самом деле? Какая разница, с кем спит твоя женщина? По логике вещей, важен сам факт предпочтения другого человека, а не его личность. Во всяком случае, мне всегда казалось очевидным, что личность любовника уж точно не имеет никакого значения. Как интеллигентный современный человек, я бы в такой ситуации попытался мягко выяснить отношения с женщиной. Как-то уяснить, что ей во мне не нравится. Узнать, надолго ли это или так, случайно. Короче, бить морду точно не полез бы. В конце концов, если эта женщина так уж мне нужна – я бы, пожалуй, попытался как-то уладить ситуацию, а потом еще и разыграть такой дивный козырь в свою пользу - в случае своей неизбежной измены. А если женщина ненужная, то это же прекрасный повод избавиться от нее и с чувством морального превосходства уйти в новый поиск.

Я прокручивал эти убедительные и стройные аргументы, прекрасно понимая, что вся моя гуманистическая логика не стоит ни гроша. Потому что это была моя логика, логика рафинированного городского интеллигента 21 века, и она не имела никакого отношения к крестьянской логике, которой по-прежнему руководствуется большинство наших сограждан. Таких, как Ленкин муж, – он, несомненно, был весьма далек от современной этики межполовых отношений. И никакие школы лидерства не могли ничего изменить, ибо речь шла о самых архаичных структурах сознания.

Да, простые парни мыслят иначе – это открытие я сделал уже давно, но каждый раз снова и снова удивлялся существующей рядом со мной целой вселенной крестьянской ментальности. Эта вселенная жила по законам, данным строгими древними богами самому царю Гороху, и населяли ее простые такие ребята, которым все гуманитарные и возвышенные нововведения нашей городской вселенной были до одного немытого места.