Любовник в отставке

– Да. И я в жизни не видела, чтобы кто-то работал с таким остервенением, как он над этой картиной. Мне даже приходилось заставлять его сделать перерыв, чтобы перекусить. В городе Арифа многие считают бездельником, а он просто не похож на остальное наше жлобье, – с явным презрением провинциалки, ненавидящей свою «малую родину», претенциозно заявила Аня.

Лариса едва заметно поморщилась после ее слов и перевела разговор на другое.

– Я очень много слышала об Арифе, но мне почти ничего не известно о его прошлом. Он что-нибудь рассказывал вам о себе?

– Совсем мало. Знаю только, что родился он в Баку, учился там в институте искусств, но на третьем курсе был исключен за прогулы. Потом он учился в нескольких частных художественных школах, но ни одну из них так и не закончил. Вот и все, что я о нем знаю.

– ао чем вы вообще с ним говорили?

– Да о чем угодно! О Баку, о живописи. Прихвастнуть он, конечно, любил. Особенно про свою жизнь дома. Мол, там у них чуть ли не Кувейт. Какого хрена тогда сюда все едут?

– А не говорил ли он про своих бакинских друзей?

– Нет, – покачала головой Анна. – Говорил только про себя. Что непутевый он какой-то вырос, что вся жизнь – дерьмо. Ну, это, правда, только когда поддаст хорошенько. А про меня говорил часто, что я самая любимая его женщина и со мной он счастлив, как ребенок.

На последней фразе Анна снова мечтательно закатила глаза.

– Почему же он тогда так внезапно бросил вас?

– Я же говорила, что он всегда выгоду искал, – вздохнула Анна. – А тут эта шмара хромоногая подвернулась. Она появилась, как беда, внезапно. Одна моя подруга, экстрасенс дипломированный, мне говорила, что хромоногая его приворожила. А что? – развела руками Анна. – Может быть, и в самом деле? Но все-таки я думаю, что он ее не любит… Нет, не верю я!

– Почему?

– Да потому, что уже после того, как они спутались, Ариф как-то встретил меня в городе и взахлеб говорил, как ему с ней хорошо.

– А вы?

– Мне было, конечно, неприятно слушать, но… Я поняла, что он говорит так не потому, что ему с ней хорошо как с женщиной, а просто выгодно. Что она на него денег не жалеет и вообще носится с ним, как курица с яйцом. Рассказывал, что она приглашает его жить на шикарную дачу в Добряково, что там вроде бы и лестница из дуба, и вид роскошный из окна на сосновый бор, и камин… И как ему там комфортно и удобно. Может, я и не права, но это очень похоже на проституцию с его стороны, а не на любовь. А я-то, дура, создала из него героя! – Анна развела руки в стороны. – Что же делать…

– Ариф случайно не оставил у вас что-нибудь из вещей?

– Да у него вещей-то… – Анна не то грустно, не то презрительно скривилась. – Пара брюк да кожанка, не считая кистей. Я ему шмотки сама покупала в секонд-хенде. Ариф не особо следил за одеждой.

– Неужели он вам ничего не оставил, хотя бы на память?

– Картину – только подарил, ту самую, «Мертвая красавица». Я ее в подсобке повесила. Могу, кстати, показать, если хотите.

Анна встала и, не дожидаясь согласия Ларисы, прошла к двери в углу зала. Потом распахнула ее и, когда Лариса вошла внутрь, зажгла свет. Ларисиным глазам предстало полотно в дешевой рамке, довольно громоздкое, в полстены, написанное в черно-белых тонах.

На картине была изображена мертвая девушка. Одна рука покойницы с невероятно длинными и красивыми пальцами тянулась к солнечному свету, как бы стараясь вырваться за пределы полотна. Вторая рука безвольно упала на грудь усопшей. Из клубка перекрещивающихся линий как бы прорисовывалось лицо девушки с плотно прикрытыми медяками веками и надменной, почти издевательской улыбкой мученицы. Картина производила странное впечатление. Вроде бы портрет, но никто не глядит с него на мир. А автор всей композицией, да и цветовой гаммой тоже, лишь мрачно констатировал загадочную смерть красивой женщины в расцвете лет. Женщины, так и не сложившей руки, как положено покойнице. Словно она так и не приняла вызов смерти.

– Ариф – настоящий мастер. Да? Возможно, у этой картины есть будущее, – просияв, сказала Анна, видя, что картина произвела впечатление и на Ларису. – Только я ее у себя оставлю, продавать не буду.

– А почему она вам так дорога? На ней изображена другая женщина, не вы. Тем более жена Арифа…

– Но ведь она умерла, – пробормотала Анна. – К тому же он подарил эту картину мне. Значит, как бы мне ее и посвятил, – неуверенно добавила она.

Анна смутилась и поспешила вернуться в салонный зал. А Лариса продолжила тему. Ей необходимо было выяснить еще много деталей, связанных с Дашей и всей этой давней историей.

– Аня, а ведь, когда вы познакомились с Арифом, Даша была еще жива. Неужели вы к ней не ревновали его тогда? Вы производите впечатление женщины, которая не терпит соперниц.

– Она и не была мне соперницей, – заявила Анна. – Ариф же ушел от нее. Он не хотел с ней жить, поэтому и искал квартиру. А когда со мной познакомился, то и вовсе о ней забыл.