Любовные драмы русских принцесс. От Екатерины I до Николая II

Но замужество любимой младшей сестрёнки и, увы, тайно соперницы в вопросах власти не отвело угрозы от императора. Ему, конечно же, были известны настроения в обществе. Казалось, что определённые силы всерьёз рассматривают возможность отодвинуть его от престола и провозгласить Екатерину Павловну императрицей Екатериной III. Считали, что она станет действительно достойной продолжательницей великих свершений своей великой бабки. Он-то хоть и обещал, что при нём будет всё как при бабушке, да выходило пока с точностью до наоборот.

Канцлер Безбородко на встрече с молодыми дипломатами как-то заявил, что «ни одна пушка в Европе пальнуть не смела без её (Екатерины Великой. — А. Ш.) на то ведома».

А годилась ли Катиш в императрицы?

А. Б. Куракин утверждал, что она «обладает умом и духом, соответствующим её роду, имеет силу воли, она не создана для тесного круга, робость ей совершенно несвойственна, смелость и совершенство, с которыми она ездит верхом, способны возбудить зависть даже в мужчинах».

Итак, бракосочетание состоялось, но за всеми этими разговорами о женихах, которые ни к чему не привели, и за рассказом о венчании мы забыли о князе Багратионе. Что же всё-таки было между ним и Екатериной Павловной, если она бомбила письмами своего державного брата, узнав о гибели князя Петра Ивановича, и не просто бомбила, а говорила о том, что её письма, если их найдут в бумагах, могут её сильно скомпрометировать?

Их отношения — это особая глава. Да, были и симпатия, и, видимо, любовь, иначе бы письма не представляли такой угрозы. Ну подумаешь, переписка. Но Екатерина Павловна опасалась именно за свои письма, а это означало, что в них содержалось что-то такое, что говорило о её отношении к князю, о её чувствах к нему. Если бы там, к примеру, была политика, то никак уж не стоило бы просить именно державного брата изымать таковые свидетельства.

А не было бы в письмах, кроме любовных, каких-то тайн, тайн государственных? Когда грянула война, естественно, всякие разговоры о смене императора отошли в сторону, да в конце концов и вовсе отпали. А вот в предвоенные годы они под собой почву имели.

Катиш в шаге от Екатерины III

Трагедия при Аустерлице свела на нет все достижения (хоть и не во имя России, но достижения, радовавшие европеизированное общество) «дней Александровых прекрасного начала». Ложная слава их заметно поблекла.

Но этого императору словно бы мало было. Он втянул страну в новую войну с Наполеоном теперь за интересы Пруссии. Началась война в конце 1806 года, но во всю ширь развернулась в 1807 году. Уже само назначение главнокомандующим омерзительной личности — барона Беннигсена, запятнавшего себя убийством Павла Петровича, говорило о многом. Только во время одного сражения при Прейсиш-Эйлау Баннигсен трижды помешал разгрому Наполеона, а затем приказал отступать тогда, когда французские войска стояли на грани полнейшего поражения. Ну а при Фридланде он и вовсе не давал русским генералам атаковать французов до тех пор, пока те не создадут подавляющее численное превосходство. Предательство полное и совершенно явное. Но император лишь сместил Беннигсена, а с Наполеоном заключил невыгодный для России позорный Тильзитский мир. И вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, и великая княгиня Екатерина Павловна в этой обстановке значительно сблизились с князем Петром Ивановичем Багратионом, который хоть и был огорчён замужеством Катиш, но сохранил самые добрые чувства. Единственно, что было ему непонятно, так это то, что император без объяснения причин снял его с должности главнокомандующего Дунайской армией.

Удивительно то, что, несмотря на замужество, Екатерина Павловна продолжала тайные встречи с князем Петром Ивановичем. Встречи держались в тайне не только потому, что она стала замужней женщиной. Главное было совершенно в другом. В русских патриотических умах зрело желание сделать Екатерину Павловну императрицей, сместив Александра. В восемнадцатом веке перевороты были почти что безделицей. Да и убийство императора Павла Петровича показало, что такая форма смены власти не изжила себя.

Разговоры о том, что император Александр приведёт Россию к краху, множились, и о его смещении многие уже заявляли в полный голос.

Осенью 1807 года шведский посол в России граф фон Стедингк (Стединк) докладывал в Стокгольм королю Густаву IV Адольфу:

«Говорят о том, что вся мужская линия царствующего дома должна быть отстранена, а так как императрица-мать и императрица Елизавета не обладают соответствующими данными, то на престол хотят возвести великую княжну Екатерину».

Получил таковые данные и Наполеон. 16 сентября 1807 года написал своему посланнику в Санкт-Петербурге Анн Жану Мари Савари: «Англичане насылают дьявола на континент. Они говорят, что русский император будет убит…»