Любовные драмы сестёр Гончаровых

Так что Натали вполне могла считать Семёна Хлюстина претендентом на роль супруга для своей Кати, и весьма достойным, если бы… Если бы довелось ей знать, что в недалёком будущем, а именно – в начале 1836 года, между мужем-поэтом и Хлюстиным вспыхнет ссора, да такая, что едва не закончилась дуэлью. Случилась она в Петербурге, когда в присутствии Пушкина и его приятелей Хлюстин имел то ли дерзость, то ли неосторожность, то ли глупость повторить нелестное мнение журналиста Сенковского о Пушкине, его намёки о якобы творческой несостоятельности поэта.

Более того, издатель литературного журнала Осип Сенковский слыл приверженцем литературных недругов Пушкина, в их числе – самого злобного, «романиста с дарованием», Фаддея Булгарина. Враждебные выпады, направленные против поэта и с лёгкостью озвученные Хлюстиным, Пушкин почёл личным оскорблением.

Дуэли не произошло лишь благодаря умному и энергичному вмешательству приятеля поэта Сергея Соболевского. В том же 1836-м имя Семёна Хлюстина промелькнёт в «Списке лиц, желающих участвовать в издании журнала “Северный зритель”».

Век «дуэлянта» Хлюстина был недолог, умер он тридцати трёх лет от роду в Кёнигсберге и похоронен в московском монастыре. Остался его акварельный портрет: на нём молодой человек с взбитым по моде коком волос и самоуверенным, то ли презрительным, то ли вызывающим взглядом.

Есть в том несостоявшемся супружестве Екатерины Гончаровой некая мистическая связь с будущим её замужеством. И не наречённый жених Семён Хлюстин, и обожаемый ею супруг Жорж Дантес, – оба они стали фигурантами в истории двух поединков с Пушкиным. Словно Екатерина каким-то таинственным образом притягивала к себе тёмные гибельные силы.

Впрочем, это всего лишь странное совпадение…

Но и другая связующая нить протянется из Калужской губернии в эльзасский Сульц: вновь эти две фамилии пересекутся самым неожиданным образом. Родная сестра пресловутого жениха Катеньки Анастасия Хлюстина, последовавшая за супругом-французом в его отечество, прослывёт большой приятельницей барона Жоржа Дантеса-Геккерна. И поклонницей убийцы русского гения!

Но все те загадочные переплетения никому ещё не ведомы, и обретут свои зримые контуры гораздо позднее. А пока…

Пока же для Кати Гончаровой, как и для сестры Сашеньки, тянутся чредой однообразно печальные дни в калужской усадьбе, о которых она будет вспоминать из блистательного Петербурга как о чём-то совершенно невозможном: «А помнишь, на Заводе – как только наступало 9 часов, велишь принести свою лампу, тогда как теперь это тот час, когда мы идём одеваться».

Дворец в Полотняном Заводе, где коротали девичьи дни сёстры Екатерина и Александра. Фото Л.А. Черкашиной. 2008 г.

Та, иная жизнь, полная радостных чаяний, без поддержки младшей Таши, которую сёстры шутя именовали своей «покровительницей», так бы и не началась. Ах, как молили её Катя и Сашенька «вытащить их из пропасти»!

«Операция» по спасению

Приехать в Полотняный Натали мыслила ещё летом 1833-го. Верно, её отъезд в калужскую усадьбу был решён в начале года на семейном совете. Сие известно из февральского письма Пушкина другу Павлу Нащокину в Москву: «Вот как располагаю я моим будущим. Летом после родов жены отправляю её в калужскую деревню к сёстрам, а сам съезжу в Нижний, да, может быть, в Астрахань».

А следом, в марте, Натали заключает письмо старшему брату необычными строками: «Прощай, дорогой Митинька, крепко целую сестёр, я так перед ними виновата, что уж не знаю, как у них просить прощения, скажи им, что я их по-прежнему очень люблю и жду не дождусь их обнять».

Но чем же она виновата перед сёстрами? Только лишь тем, что уже именуется госпожой Пушкиной, а они по-прежнему – всё ещё Гончаровы? Но ей ли не знать старую истину, что замужество сулит не одни удовольствия…

В начале лета из-за небывалой жары, накрывшей Петербург, Пушкины переехали на дачу на Чёрной речке. Здесь, на даче Миллера, в июле появился на свет младенец, наречённый Александром. И хотя событие то было радостным и желанным, да и поэт торжествовал, но молодая мать переживала далеко не лучшие времена: ей требовалось время, чтобы оправиться после тяжёлых родов. Так что тем летом о её путешествии в калужское имение, довольно дальнем и небезопасном, не могло быть и речи.

Да и у Пушкина планы изменились: вместо Астрахани он отправился в Оренбург и казачью станицу Берду по следам «самозванца» Емельки Пугачёва.

Натали же провела то непростое для неё лето с новорожденным сыном и годовалой дочкой на снятой поэтом даче на Чёрной речке. После первых неудачных попыток выдать Катеньку замуж хлопоты младшей Таши не ослабели, – напротив, полностью её захватили, делаясь всё жарче и настойчивей. Летом 1834 года надежда перевезти сестёр в Петербург стала самым ярким её желанием, и деятельная натура Натали проявилась здесь сполна. В письмах она чуть ли не теребит мужа просьбами, внушая ему свои сокровенные мысли.

Пушкин не медлит с ответом: