Любовные письма великих людей. Соотечественники

…И во всяком случае мы будем жить. Ты заботишься обо мне? Ты больна, худенькая, мученица, девочка, беспокоишься за меня… Думал ли я когда-нибудь! Я думал, что кроме ругательств за неотдачу 3 руб. как. – ниб. Сорокину – ничего не будет в моей жизни. Ты, милый, хороший друг мой! Люблю тебя всей душой и не уйду от тебя никуда и никогда. Ангел мой и друг дорогой. Я об том только и просил тебя, чтобы ты не думала, что будешь (нуждаться?) в Петербурге. Чтобы ты раз и навсегда решилась. Как не велико сквалыжничество писателей-редакторов – они все-таки сами придут ко мне и во всяком случае не дадут умереть с голоду… Нервы твои расшатаны хуже моего. И я смею еще более мучить тебя! Твои бледные губы, бледное личико твое, славная моя, добрая, бесценная моя умница. Господи! Если б мне поздороветь нервами и телом – как бы я берег каждую минутку твою! Я готов заплакать теперь от этого – верь мне, – но у меня слезы во всем лице, глаза режет, а не плачу. Прости меня, крошка, голубчик, в последний раз!

Твой всегда Глеб

Г. И. Успенский – А. В. Бараевой, впоследствии его жене

(Петербург, 12 декабря 1874 года)

Дорогой, дорогой друг мой Бяшечка. Я приеду, приеду к тебе, милая моя, как только достану денег. Я хочу к тебе давно и каждый день собираюсь ехать, но ты себе представить не можешь, сколько у меня неприятностей и зацепок. Писать я тебе не пишу, потому что каждый день думаю уехать завтра – и нельзя. Теперь я уеду скоро, непременно через несколько дней, – если можешь, погоди спокойно, – а то я мучаюсь, читая 2 последние письма твои. Милый друг, как тебе худо и как я глуп… что пришлось устроить житье врозь… Могу ли я взяться за перо и о чем-нибудь тебе писать, когда я хочу тебя видеть? А Саша, – идет ли он с ума у меня? Милый друг, если можно, погоди несколько дней – теперь скоро я приеду и останусь до апреля. Неужели ты думаешь, что сидеть одному, когда Саше год, – хорошо? Могу ли я писать в такую минуту что-нибудь толково и подробно? Ты поймешь это и простишь меня.

… Я ужасно рад, что ты познакомилась с Тургеневым – это отлично. Ты узнаешь, что значит и что такое настоящий писатель, а не та с…, которая пишет теперь вместе со мной… Впрочем, Забелло вылепил мой бюст, который будет на выставке в Акад. Худ. Я к нему ездил от тоски 5 раз по 2 часа. Это просто от тоски, у меня перо валилось из рук все время, – а что я буду рассказывать тебе о том, что пишу, когда я пишу чушь. Я на 10 лет вперед знал каждый свой теперешний день, и знаю, что будет. Что же мне писать тебе и говорить тебе об таком вздоре. Уверяю тебя – все это вздор – и бюсты, и похвала, и книги, и писания мои – от этого я и не говорил тебе об этом ничего никогда. Итак, ради Бога, как это ни странно кажется тебе – все, что я делаю, – если даже и злюсь, – все это исходит из любви к тебе, настоящей любви, пойми ты это и верь… без всяких дурных мыслей о себе (так как ты о себе плохо думаешь)…

В. С. Соловьев

(1853–1900)

Радость моя, дорогая моя, в эти минуты душевной усталости, слабости и отчаяния только твоя любовь может поддерживать, ободрять меня…

Русский философ и богослов Владимир Сергеевич Соловьев слыл человеком экспансивным и экзальтированным, он так и не завел семью, хотя влюблялся, по своим собственным словам, двадцать семь раз. Его возлюбленная Софья Петровна Хитрова была замужней дамой и отвергла все предложения Соловьева. Были в его жизни и другие женщины. Одним он писал о своих философских воззрениях, других защищал от нападок своих сестер.

Живя в основном у друзей и за границей, он пишет много писем и произведений, среди которых его работа «Смысл любви». Говоря о божественной любви в своих рукописях, он старался следовать евангельским заповедям и в жизни. Поражает его полная нестяжательность, деньги у него дольше одного дня не держались – все раздавал окружающим. Недаром он писал: «В моем кармане хоть кататься шару». 

В. С. Соловьев – Е. В. Романовой, впоследствии Селевиной

(Москва, 1873 год)

Пожалуй меня, дорогая моя, жизнь моя, Катя; еще четыре месяца должен я дожидаться свидания с тобою.