Любовный напиток в граненом стакане

Наверное, Даша ещё долго бы рассуждала на тему, как у них с Виктором было всё правильно и хорошо, если бы не взяла верх её врожденная справедливость. Теперь она так и будет сравнивать, у кого жизнь хуже?

– Почитай, какую записку он оставил мне, когда я вернулась из травматологии.

Даша взяла записку, мимоходом отметив, какие черные круги залегли под глазами подруги. «Господи, да что же это мы за мазохистки такие, если вначале строим свою Голгофу, а потом сознательно и упорно взбираемся на неё!»

«Дорогая Вероника! – писал уходящий муж. – Пойми меня и прости. Я встретил женщину всей моей жизни. Еще никто не был мне так близок своими мыслями и привычками, своим отношением к жизни, своей философией. Представь, разве может быть такое, что мы с ней даже своих собак одновременно назвали Чарликами!»

Если бы не несчастное лицо Вероники, Даша расхохоталась бы в голос. Ей никогда не был симпатичен Мефодий. Может, из-за него она стала так редко видеться с Вероникой. Самоуверенный пижон. Между прочим, Виктору он нравился, и, наверное, они могли бы дружить семьями, но Даша Мефодия терпеть не могла, особенно после того, как он прокрался к ней на кухню, куда Даша вышла за салатом, и попытался зажать её в углу. Принимать такого типа в собственном доме и терпеть от него подобные выходки?!

Этот самец романтический, верящий, что в него может влюбиться каждая женщина, решил бы, что, даже отталкивая, Даша с ним кокетничает… Ну да Бог с ним!

Беда горюющей Вероники теперь представлялась ей куда ощутимее. Даша по крайней мере видела, как мучился её муж, как он разрывался между чувствами к жене и к Светлане. Что поделаешь, если чувство к другой женщине поразило его в самое сердце, и он не устраивал из этого фарса. Собак они назвали Чарликами! Нарочно не придумаешь.

– Знаешь, – печально сказала Вероника, – а я опять стихи начала писать.

– Ты же сказала, что больше не будешь.

В одиннадцатом классе учительница литературы, ставя Веронике четверку за сочинение, сказала:

– Волынская, вы же поэт. Вы должны знать русский язык лучше меня, скромного филолога.

Класс заржал:

– Поэт!

Вообще-то Вероника своё стихотворчество вовсе не рекламировала. И даже скрывала. Она-то и показывала стихи только близким людям, среди которых числила Дашу и учительницу, как человека взрослого и умевшего отличить плохую поэзию от хорошей. Подруги утверждали, что у Вероники получаются хорошие стихи. Вот и потребовался арбитр.

Вероника тогда сказала в бешенстве:

– Чтобы я хоть одну строчку ещё зарифмовала!

И в самом деле стихи больше не писала, о чём теперь ей напомнила Даша.

– А я и не хотела писать стихи. Они сами полезли. Вдруг. Хочешь, прочту?

– Валяй, – согласилась Даша. У нее как раз было подходящее настроение для лирики.

Среди людей и мнений разных,

Как в заколдованном бору

Со мной играет высший разум

Мне неизвестную игру.

Теряю нить, ищу мотивы,

И всё не вырваться из пут.

Всё кто-то вносит коррективы,

Мой верный путая маршрут.

Кружу – хоть слушаю советы,

Хоть делаю наоборот —

И лишь гадаю по приметам,

Куда дорога приведёт.

Одна надежда, что у бездны

Мне: «Знать хотела ты – изволь!»

Мою в своей игре небесной

Покажут истинную роль.

Все тайны выведут наружу.

Прокрутят заново кино.

Увижу, всё могло быть хуже,

Но было так, как быть должно.1

Высший разум. И здесь тоже! Тайна. Бездна. Небесная игра. Может, за этими понятиями легче укрываться от жизненных неурядиц?

Но вообще-то стихи ей понравились. Она так и сказала Веронике.

– Правда, ты в самом деле так думаешь? – оживилась подруга, но тут же сникла. – Помнишь, как литераторша меня перед всем классом мордой об стол?

– Не переживай, это она от зависти, – успокоила Даша и осторожно поинтересовалась: – А что ты сейчас читаешь?

– «Полюби свою болезнь».

– Тогда всё ясно. Небось Олеся у тебя побывала. И свою книгу тебе оставила.

– Побывала, а что?

– Да это я так, не обращай внимания. В конце концов, никто не ждёт, что, употребляя картошку, почувствуешь в ней вкус свинины.

– Уварова, ты что это, афоризмами стала говорить? – удивилась Вероника. И осторожно добавила: – Я всё знаю. Тебе хуже, чем мне.

– Почему? – не сразу спросила Даша. Усовестилась. Получалось, что Вероника относится к ней честнее.

Подруга пришла к тому же мнению, только без превосходства, с которым Даша недавно объясняла себе свою беду.

– Ты этого не ждала, а я ждала. Наверное, тебе показалось, что мир рухнул.

– Примерно так, – усмехнулась Даша. – Но потом я поняла: не рухнул, а скорее получилось по поговорке «не всё коту масленица». Говорили, в жизни за всё приходится расплачиваться, но я не понимала, как это? Оказывается, за спокойствие в какой-то отрезок времени ты непременно заплатишь волнениями в следующий. Да и кто обещал, что у меня всё будет не так, как у других?

Вероника посмотрела на неё в упор, но потом отвела глаза.

– Стерва я, Дашка. Наверное, таким по заслугам и достается… Завидовала тебе. Думала, одним всё, а другим – ничего или такие, как Мефодий. Мне просто обидно было, что все девчонки замужем, а я будто калека какая. Вот скажи, я очень страшная?