Любовный нокаут

В два часа ночи он так и не появился. Я по-прежнему не могла сомкнуть глаз.

Я не понимала, как мужчина, который действительно сильно желает женщину, может сдерживать свои чувства. Реми – самый дисциплинированный и сильный мужчина из всех, кого я знала, но я все же упорно смотрела на дверь, ожидая его, вспоминала его прикосновения, свой экстаз в его объятиях и удивлялась, как он мог сдерживать свои порывы, если так же сильно хотел меня, как я его. Мое лоно ныло так нестерпимо, как никогда раньше. Оно набухло от воспоминаний о мощных движениях его языка, о прикосновении к его ноге. Оргазм не удовлетворил мое желание, а только разжег его с невиданной силой, и я впала в какое-то неистовство. Реми вызвал во мне неутолимую жажду, и я не чувствовала себя удовлетворенной, напротив, в груди ощущались пустота и тревожность. Все мои мысли, все внимание сосредоточились в ту ночь на двери в спальню.

Неужели он не испытывает ко мне таких же сильных чувств, как я к нему?

Это говорила во мне та самая слабая, самая уязвимая часть моей души – девочка, которая повредила крестообразную связку и не смогла осуществить свою заветную мечту, которая не верила, что достойна чего-то замечательного. Именно она заставляла меня сомневаться в том, что я действительно нужна Реми.

Может, он всего лишь хочет поиграть со мной?

А потом я подумала: что, если подобные чувства и вовлекли мою сестру Нору в неприятности?

Глава 8

Остин

В Остине мы остановились в отдельном доме с шестью комнатами. Во дворе стоял невероятный старомодный красный ангар, где и тренировался Ремингтон. Он весь день толкал там тракторные шины, носился вверх и вниз по наружной лестнице с мешками цемента на плечах, лазал по веревкам, свисавшим со стропил крыши, качался на них, а потом бегал вместе со мной по всему земельному участку. Он тренировался, как зверь, но еще и истерил, как бешеная горилла. Поскольку с другими членами своей команды он, казалось, был особенно угрюмым, я, похоже, оставалась единственной, кто мог его успокоить. Райли и Тренер каждый раз умоляли меня пойти его размять, когда он начинал капризничать из-за чего-то вроде «дерьмовых перчаток, в которых совершенно невозможно драться».

Эти массажи после тренировок, когда я скользила руками по его голой потной груди, были для меня настоящей пыткой. В Остине в июле невероятно жарко, и близкий контакт между нашими телами, кожа к коже, каждый раз выбивал меня из колеи, бросая то в жар, то в холод, возвращая меня к тем ощущениям, которые я испытала в постели с ним.

Каждую ночь после инцидента с разгневанной толпой, закидавшей меня яйцами неделю назад, я лежала в постели, уставившись на свою дверь. Я знала, что могу найти хоть какое-то облегчение, самостоятельно удовлетворив свои желания. Но то, чего я хотела от Реми, настолько далеко выходило за пределы обычного секса, что мне даже не хотелось искать название для своих чувств. Хотя я прекрасно понимала, какие это чувства.

Во время нашего полета сюда мы снова обменивались записями, и я обнаружила, что всякий раз с замиранием сердца ждала, какую именно песню он для меня выберет. Сама я старалась предлагать ему как можно менее романтичные композиции и очень переживала, когда он с хмурым видом слушал песни с феминистическим подтекстом, которые призывали девушек быть собой, любить себя, быть сильными и всем управлять.

Он же, наоборот, нашел для меня самую романтическую песню, которую я когда-либо слышала в юности, из слезливого девчачьего фильма, где парень проигрывал мелодию для девушки – любви всей своей жизни – на своем бум-боксе. Фильм назывался «Скажи что-нибудь», а песня – «Я вижу свет в твоих глазах» – пел Питер Гэбриел.

Честно говоря, я едва не растеклась по кожаному креслу самолета, когда он поставил ее для меня и пристально смотрел своими печальными голубыми глазами, как я реагирую на слова о том, что он хочет найти свет в ее глазах…

Черт бы его побрал!

Он не прикасался ко мне с той ночи, когда мы вместе принимали душ. Но то, что он говорил тогда… то, как целовал… О боже! Я желала его так сильно, что иногда мне просто хотелось ударить его по голове и затащить в пещеру… в свою собственную пещеру, где ничье мнение не имеет значения, кроме моего. И где я сказала бы ему, что мы будем заниматься этим всю ночь напролет, и дело с концом.

Сегодня я достала из чемодана несколько резинок, которые планировала использовать для растяжки в конце дневной тренировки. Это была всего лишь хитрость, чтобы мне не пришлось касаться его кожи и избавить себя от еще одной бессонной ночи, проведенной в плену неудовлетворенных желаний. Когда я шла по вестибюлю с лентами, свисающими у меня между пальцами, то увидела Пита, который придерживал входную дверь полуоткрытой и разговаривал с кем-то на улице.

Проходя мимо, я лишь краем глаза заметила пожилую пару, но женщина окликнула меня.

– Юная леди! Пожалуйста, вы не позволите нам поговорить с ним?