Любвеобильные Бонапарты

Тем не менее, младший брат ухитрился очаровать обеих барышень, но со свойственными ему проницательностью и дальновидностью пришел к выводу, что нерешительному Жозефу более подходит Жюли, себе же он возьмет в жены Дезире. Жозеф не осмелился перечить главе семьи и 1 августа повел к алтарю Жюли. Девушка не блистала красотой: плохо сложенная, с бледным лицом, глазами навыкате и толстым курносым носом. Но она была отнюдь не глупа, а заурядная внешность вполне искупалась принесенными ею в приданое 150 000 ливров, такая же сумма полагалась и Дезире. Но с замужеством Дезире дело застопорилось. Хотя Наполеон и был назначен начальником артиллерии Итальянской армии, положение его оставалось незавидным, и мадам Клари заявила:

– Нашей семье уже хватает и одного Бонапарта! – для нее было ясно, что семья имеет дело с натуральными охотниками за приданым.

Тем временем Наполеону надлежало выехать к месту службы в Итальянскую армию. Он отправился в Ниццу, где поселился на улице Вильфранш (ныне улица Бонапарта) близ порта у богатого торговца Жозефа Лауренти. Тот предоставил в его распоряжение прекрасную библиотеку, в редкие часы отдыха молодой генерал прогуливался в обширном саду при доме. Его внимание привлекла пятнадцатилетняя дочь хозяина, шатенка Эмилия с жгучими черными очами. Девушка настолько очаровала его, что он попросил у родителей ее руки. Разумеется, те ответили отказом. Но тут в Париже произошел термидорианский переворот, и Бонапарт, протеже Огюстена Робеспьера, был не только снят с должности, но и посажен под арест. Надо отдать должное Лауренти, который пришел на помощь, внеся денежный залог, так что арест переквалифицировали на домашний. После проведенного расследования генерала через неделю освободили, но предусмотрительные родители отослали Эмилию в свое имение за Грассом.

В ожидании возобновления военных действий Наполеон часто ездил в Антиб, куда также приехала навестить замужнюю сестру Дезире. Офицер возобновил ухаживания за девушкой. Они расстались в начале сентября, когда он присоединился к своему штабу, а Дезире вернулась в Марсель. В ту пору влюбленные изливали свои чувства в пространных письмах, Наполеон не был исключением, называя девушку вторым именем Эжени, ибо считал, что оно звучит романтичнее:

«Неизменная нежность, характерная для вас, счастливая привилегия, принадлежащая лишь вам одной, вдохновляет меня, славная Эжени, дружбой. Но мне, поглощенному делами, не следовало помышлять, что этому чувству надлежит оставить в моей душе более глубокий след. Будучи чуждым нежной страсти, я не должен был питать недоверия к удовольствию вашего общества. Очарование вашей особы, вашего характера, мало-помалу завоевало сердце вашего возлюбленного. С тех пор вы читали в моей душе, вы даже обещали мне дружбу. Правда, вы не отдалились поспешно от ваших друзей. Но, с моей стороны, долг призывает меня покинуть вас. Вы не будете удивлены, что я мешаю этому удалению, изливая вам свою душу. Сейчас ночь, все обещает ветры на море, и завтра мы удалимся еще на десять лье. Я часто думаю об Эжени, но она, с непостоянством, свойственным ее возрасту и полу, разделит ли она мое одиночество, мои страдания, мою любовь?!!! Именно в разлуке чувства подвержены колебанию и обретают свой характер. Эжени, принадлежит ли она полностью своему возлюбленному?»