Любви все роботы покорны (сборник)

После мы лежали без сил, и Летиция шептала, задевая губами мое ухо:

– Мой славный мальчик Каэтано. Как я тебя люблю…

Этот низкий воркующий голос до сих пор звучит в моей памяти, сколько бы я ни пытался его забыть:

– Мой любимый, славный мальчик…

Наступило странное и мучительное время. Я старался скрыть свои чувства, но постоянно боялся, что не выдержу и как-то выкажу их отцу. Через несколько дней я предложил Летиции сбежать из дома. Но она возразила:

– У тебя совсем нет денег. Если ты украдешь деньги у отца, то нас будут разыскивать. А если мы уйдем без денег, то придется нищенствовать.

– Я наймусь в батраки и заработаю нам на жизнь.

Летиция отрицательно покачала головой:

– Я не хочу быть женой батрака.

– Зато ты хочешь быть женой трактирщика, – язвительно заметил я. – Мне невыносимо думать об этом.

– Не злись, Каэтано. Мы обязательно найдем выход.

Она меня уговаривала, словно маленького ребенка, но я вспылил и в бешенстве вышел во двор. Стоя на крыльце, я чувствовал себя человеком, попавшим в трясину. Вроде и силы есть, но выбраться невозможно, лишь утопаешь все глубже… Тут сзади хлопнула дверь, и мою шею обвили горячие руки Летиции.

– Ты меня совсем не любишь, Каэтано, – заговорила она сбивчиво, – только злишься.

Я молчал, сердито сопя. А руки Летиции между тем забрались ко мне в штаны.

– Я соскучилась по тебе. Пойдем на сеновал, пока Диего не вернулся. Я так тебя хочу…

Она тяжело задышала, покусывая мочку моего уха, и я безропотно отправился следом за ней. Летиция одурманивала мое сознание, как напиток из белладонны, а я пил его, не в силах удержаться от искушения.

А ночью убили Игнасио – кто-то залез к нему в дом и перерезал горло. Тело могло бы пролежать несколько дней, но, словно почувствовав беду, забеспокоилась Летиция. Весь день она не находила себе места, а под вечер к нам приехал на телеге мельник с двумя сыновьями, привез муку. Летиция попросила их на обратном пути навестить Игнасио – тогда и обнаружили труп.

Покойника по-быстрому отпели и похоронили. Летиция сильно нервничала, хотя и не плакала. А вот отец в день похорон крепко напился. Я помог ему подняться на второй этаж, уложил спать и отправился к себе. Там я присел на кровать, прислушиваясь к шагам Летиции внизу – мне очень хотелось, чтобы она потом заглянула ко мне, ведь пьяный отец обычно крепко спал до самого утра.

Вдруг скрипнула входная дверь – Летиция вышла во двор. Этого было достаточно для того, чтобы я соскочил с кровати и торопливо направился вниз. Там я накинул на себя короткий бараний кожух и приоткрыл дверь, мечтая о том, как мы сейчас завалимся с Летицией на сеновале. И в этот момент в ночной морозной тишине раздался стук падающей щеколды – кто-то выходил из калитки. Или заходил? Неужели Летиция с кем-то встречается тайком?

Оглядевшись при свете луны и никого не обнаружив, я добежал до калитки и высунул голову на улицу. Шагах в тридцати я увидел Летицию – она быстро удалялась, держа в одной руке лопату, а в другой какую-то палку. Не раздумывая, я двинулся следом, прижимаясь к ограде и стараясь оставаться незамеченным. Однако предосторожности были излишни – Летиция, торопясь, ни разу не обернулась. Дойдя до церкви, она направилась вдоль каменной ограды. «Неужели она идет на кладбище?» – пронзила пугающая мысль. К собственному ужасу, я не ошибся – вскоре мы очутились у могилы Игнасио.

Несмотря на ночной мороз, я вспотел от волнения и страха. Чем дольше длилось мое знакомство с Летицией, тем больше я убеждался в том, что эту девушку окружала какая-то тайна. Спрятавшись за густыми кустами орешника, я стал наблюдать, скрестив на всякий случай указательный и средний пальцы на левой руке.

Летиция между тем подошла к могиле и начала ее раскапывать. Слабый мороз едва прихватил землю, и Летиция быстро раскидала могильный холм, работая с удивительной энергией, без передыха. А я, вынужденный топтаться на месте, сильно мерз; в коротком кожухе холод пробирал до самого нутра, и через полчаса мои зубы заклацали громче и сильнее, чем лопата Летиции.

И тут мои остуженные от любовной горячки мозги осенила ужасная догадка. Летиция хотела совершить языческий обряд – вот в чем тайна! Неужели она – ведьма?! Ох, не зря у нее такие раскосые, завораживающие душу глаза.

Я забормотал охранительную молитву, которой меня еще в детстве обучила матушка, и это придало мне смелости. «Я должен немедля поговорить с ней, пока не замерз окончательно, – решил я. – Какой же я католик, если испугался язычницы, пусть и обуянной бесом?»

– Господь со мной, и сила Его во мне, – с этими словами я вышел из-за кустов, осеняя Летицию крестным знамением. Она обернулась и замерла, выпустив из рук лопату. Так мы стояли на расстоянии нескольких шагов, уставившись друг на друга.

– Каэтано… – первой нарушила молчание Летиция. – Зачем ты здесь?

– Это я должен спросить, что ты здесь делаешь.

– Зачем ты пошел за мной, Каэтано? – Она словно не слышала меня. – Уходи отсюда, прошу.

– Нет, я никуда не уйду. Признайся честно, Летиция, ты… ты ведьма??

– А если и ведьма, то что?