Любви все роботы покорны

– Здра-авствуйте!.. – возмутился Руслан. – А скажем, полку вешать на стену? Все равно ведь шлямбуром придется или дрелью…

– Шлямбур тоже забудь! Дрелью – сколько угодно, но не электрической, понял? Берешь обычную ручную дрель – и потихоньку, чтобы ни одна зараза не услышала… Ладно. Тащи посуду…

* * *

– Так-то вот, Русланчик, – прихлебывая крепкий горячий чай, вещал друг и учитель Колька. На его выпуклом широком лбу быстро проступал пот. – Держи теперь ухо востро… Вот послушай, что со мной позавчера было.

Только-только утром глаза продрал – звонок в дверь… Открываю. А там – два пацана в форме. Ни слова не говоря, лезут на антресоли и достают сумку с этой моей машинкой… Ну, ты понял, о чем я, да?..

Руслан ошеломленно кивнул.

– Настучал, короче, кто-то… – пояснил Колька, хотя все было ясно и так. – Снимают сумку, ставят на стол, открывают… «Откуда взяли?» Ну я им и говорю… – Колька с удовольствием сделал паузу и подлил себе заварки погуще. – «Иду, – говорю, – вчера вечером по набережной, а впереди мужичок с этой вот сумкой крадется… И что-то показался он мне подозрительным… А я в добровольной дружине состою, в охране досуга граждан, вот, пожалуйста, удостоверение…»

– Правда, что ли, состоишь? – всполошился Руслан.

– А как же! – с достоинством сказал Колька. – Кстати, и тебе советую вступить… «Свистнул, – говорю, – в свисток, а мужичок сумку бросил – и бежать… Ну, я в нее заглянул, а там этот вот инструмент. Явно незаконный… В милицию нести – поздно, ночь на дворе… Хотел с утра к вам пойти, а тут вы и сами явились…»

– Ловко! – с искренним восхищением вымолвил Руслан.

– А? – победно вскричал Колька. – Понял, в чем суть? Купил – есть статья! Сам сделал – есть статья! А отнял – нет такой статьи! Ну нету!.. Они на меня смотрят – и молчат. Прибалдели, короче… Потом головами, знаешь, так покрутили… Ну, ты, дескать, мужик, даешь! Я говорю: «Не-е, ребят!.. Другого ничего не будет, другого вы тут ничего не услышите… Вот что сказал – то и пишите…» – Тут Колька покряхтел, похмурился. – Правда, пришлось им, конечно, еще на лапу дать… – с неохотой признался он. Потом бросил на хозяина быстрый взгляд исподлобья и вдруг приказал: – А ну-ка, лапы на стол!

Руслан заморгал, но подчинился.

– Пемзой, пемзой по утрам оттирай, – ворчливо заметил друг и учитель Колька, разглядывая и ощупывая правую длань хозяина. – А потом – кремом…

Тебя ж за одни мозоли возьмут! Вот посмотри у меня… – И он предъявил ухоженные мягкие руки, глядя на которые нельзя было даже и подумать, что их владелец – один из самых закоренелых и неисправимых трудоголиков района.

* * *

Проводив друга и учителя, Руслан накинул дверную цепочку и медленно отер ладонью внезапно вспыхнувшее лицо. Нахлынуло нестерпимое желание: рвануть дверь кладовки, раскрыть тайник… Нет, так не пойдет… Все должно быть нежно и красиво… С бьющимся сердцем он прошел на кухню, где вымыл обе чайные чашки и, опрокинув их на решетку сушильного шкафчика, вернулся в прихожую.

Широкая гладильная доска на трубчатых ножках, в течение минуты освобожденная от матерчатой крышки и прикрепленная двумя болтами к панели, обернулась ложем небольшого ладного верстачка. Невольно задрожавшими пальцами Руслан раскутал извлеченную из кладовки мешковину – и сердце сжалось сладостно и болезненно… Впервые он увидел ее валяющейся посреди тротуара в самом неприглядном виде, и все же это было – как удар ножом в сердце. Он еще не знал, зачем она ему нужна, где пригодится, да и пригодится ли вообще, эта полуметровая дощечка шириной с ладонь, но уже тогда, при первой встрече, стало вдруг ясно до боли, что другой такой нет, что пройти мимо и не поднять ее с земли – выше его сил…

И вот теперь, уложив ее на верстачок, он любовно огладил шероховатую серую поверхность. Потом ухватил шерхебель, помедлил еще немного и, наконец, не выдержав, с наслаждением снял первую длинную стружку.

Обнажилась соблазнительная сияющая ложбинка. Торопливо, порывисто он раздел шерхебелем верхнюю сторону, затем отложил грубый инструмент и с трепетом взял рубанок…

Пьянея от страсти, плавно и размашисто он вновь и вновь вторгался в роскошную, упругую и в то же время податливую древесину. Стыдливо кудрявились ее нежные завитки, то пряча, то вновь обнажая самые сокровенные места. Лепеча, шепелявя и всхлипывая, она подставляла сильным мужским ласкам звонкую бледно-розовую плоть, и Руслан уже задыхался слегка, чувствуя, что еще несколько мгновений – и они оба сольются в сладостном чудном экстазе…

* * *

Однако слиться им так и не пришлось. В дверь позвонили вновь, причем нехороший это был звонок – резкий, долгий, властный. Захваченный врасплох Руслан замер у верстака. Не открывать! Только не открывать! Все ушли.