Люди города Ура

Может быть, жестокость условий удочерения (за отказ от приемных родителей — продажа в рабство) объясняется просто тем, что с женщинами считалось необходимым обращаться строже. Родные отец и мать девочки, которым надлежит совершенно скрыться с ее глаз, получают весьма скромное вознаграждение (цена двух овец), но и девочка, видимо, еще маленькая. Родители Синбелапли довольствовались еще меньшим — простым заверением, что их ребенку обеспечено порядочное существование (причем приемные родители свое обещание выполнили). Кто эти настоящие родители? Кроме их крайней нищеты, из документов ничего не видно.

Больше Ибашшиили в документах нам не встретится, кроме одного случая, где он выступил свидетелем. Как мы уже говорили, жрецы чаще всего не занимались коммерческой деятельностью. Перейдем теперь к его современнику и, вероятно, брату или двоюродному брату, судя по тому, что они, не имея общих дел, имели общий архив. Это Илиэриш.

14) UET V, 267 — откуп чужих долгов: «Перед богом Нингиззидой, богом Уту (= Шамашем), Нгириниизой, Элайей, братом ее, Сангекиангом, братом ее, НурШамашем, ИддинШамашем, НгемеНанной, (жрицей) nin-dingir, Аттайей, (жрецом) gudá, Эйамубаллитом, ИмгурСином, Синмагиром, Ипкушей, Шамашгамилем, Эйамубаллитом (вторым. — И. Д.), Илушураби, Эйаиддинамом и Элайей, сыном Синнацира, свидетелями храма Нингиззиды[342] — перед ними ⁵/

₆ мины (50 сиклей. — И. Д.) серебра, bābtum, которое уступил[343] Аллайа, (а) Илиэриш арендовал (ušesūma) (в?/у?) храм(е/а) Нингиззиды; сердце Ликуну, (жрицы) nin-dingir, и Аллайи, ее брата, Илиэриш удовлетворил».

«Месяц ^giš

apin-du₈-a, год „Gá-nun-mah[344] бога Нанны был построен“» (= 1831 г. до н. э.).

Нужно прежде всего объяснить, что такое bābtum. Буквальное значение этого слова — «то, что за воротами, вовне», отсюда «соседство», «квартал». Так, по Законам Хаммурапи,[345] когда речь идет о выяснении поведения замужней женщины, опрашивают «соседство», bābtum. Нередко «соседство» имело и свою сходку и даже собственного воина (как бы сторожа и полицейского).

[346] Как показывает изучение ашшурской и анатолийской международной торговли в Малой Азии начала II тысячелетия до н. э., торговые дома строились по семейнообщинному и отчасти, видимо, и по соседскому принципу; отсюда в денежных делах bābtum могло означать «то, что вне моего дома и в руках у моих соседей (родичей, компаньонов, параллельных торговых домов и т. п.)». Bābtum начало, таким образом, означать нечто вроде «дебета», т. е. «того, что мне должны». Однако, насколько можно судить, в понятие bābtum входили только расчеты с равными лицами, связанные с деловыми операциями, — нет ясных сведений о том, чтобы в понятие bābtum включались, например, долги бедняков ростовщику.[347]

В данном случае Илиэриш «арендует» — т. е. берет на откуп — долги, причитающиеся Ликуну, жрице nin-dingir храма бога Нингиззиды, — вероятно, его родственнице, — очевидно, уплачивая ей определенную сумму и рассчитывая получить с должников больше. Но речь, надо думать, не идет о ростовщических сделках самой Ликуну, так как нам неизвестно, чтобы в Уре высокопоставленные жрицы (или кто-то от их имени) этим занимался. Иное дело на севере Нижней Месопотамии, где это было обычным делом.[348]

Как известно, женщина в древней Месопотамии сама лично не должна была вести активную деловую жизнь. Правда, жрицы обычно стояли за пределами патриархальной власти главы семьи и нередко могли выступать в качестве судей и свидетелей на суде. Все же денежные дела (как мы хорошо знаем по примеру сиппарских жриц nadītum в Северной Вавилонии) они сами не вели, а их средствами, часто довольно значительными, управляли их братья — в данном случае средствами жрицы Ликуну управлял ее брат Аллайа.

Лица, перечисленные в начале документа, названы «свидетелями», но это свидетели особого рода. Список лиц, просто подтверждающих совершающийся в их присутствии юридический акт, всегда дается в конце документа, перед датой. Но этот документ, напротив, начинается с перечня определенных лиц. Так принято было делать в том случае, если перечисляемые лица активно занимались разбором дела и принимали по нему решение. Нас не должно смущать то обстоятельство, что и они едва ли не большей частью назывались в тексте не «судьями» (di-kud-me-eš), а «свидетелями» (lú-ki-inim-(m)a-bi-me-eš). Дело в том, что одной из основных функций древнемесопотамского суда — или совета старейшин, что часто было одно и то же,[349]— как раз и было свидетельствование сделок. «Свидетель» и «старейшина» даже обозначались одним и тем же аккадским словом šību[m], букв, «седой», «старик»; правда, слово «старейшина» обыкновенно считалось прилагательным и получало соответствующее множественное число (šībūtu[m]), а «свидетель» — существительным (мн. число šībū).