Люди и нелюди

— Послушайте, — Эржбета отставила машинку, за которой сидела, поскольку так у нее, и не только у нее, складывалась иллюзия занятости, — а вы… вы собираетесь его поймать? Волкодлака?

— Собираюсь.

Она задернула шторы плотно. И свет погасила, оставив единственным источником толстую стеариновую свечу в банке.

— И убить?

— Да.

— Вы… не боитесь?

— Чего?

Гавриил выглянул из шкафа.

— Того, что он убьет вас. — Эржбета сцепила руки.

В свете свечи она гляделась совсем юной, хрупкой невероятно. И при взгляде на бледное ее личико Гавриилово сердце пускалось вскачь.

Он его останавливал. К чему терзаться попусту?

— Я… слышала, что волкодлаки — ужасные твари… огромные… силы невероятной… и убить их не так просто.

Гавриил пожал плечами. Что правда, то правда… огромные, куда там человеку… и сила в них немалая. И скорость… и нюх… да и коль тварь проживет первую дюжину лет, пообвыкнется с обличьем своим иным, начнет разум, богами данный, использовать, то и становится много опасней.

Молодые-то прямо прут.

А старый… он долго тогда кружил, подбираясь ближе и ближе, подступая и отступая… пугая рыком, изматывая воем… а появился когда, то с той стороны, с которой Гавриил его вовсе даже не ждал.

— Непросто. — Он облизал пересохшие губы. Пить хотелось страшно, но Гавриил с желанием этим боролся. Сначала пить, потом организма иного потребует… нехорошо выйдет.

Неудобственно.

— Тогда как вы…

— У меня нож имеется, — Гавриил вытащил старый, потрепанный жизнью клинок, — особый… он мне уже подсоблял.

Эржбета вздохнула.

Вот не походил этот ножичек на грозное оружие… может, конечно, зачарованный, да только вид у него самый что ни на есть простецкий. Эржбета похожим ножиком яблоки режет и карандаши чинит.

— И случалось раньше…

— Расскажете?

Он помотал головой, потом вздохнул:

— Да… там… нечего рассказывать… я на границе раньше жил… а там всякого… иного… много. — Каждое слово Гавриил из себя вымучивал, и Эржбете даже жаль его было. — Вот и столкнулся… у меня только нож был… и вот… я его… их…

Он скукожился, тихо добавив:

— Убил я их…

Эржбета скептически окинула новоявленного защитника взглядом. Нет, Гавриил ей нравился. Очень даже нравился. Стыдно признаться, его присутствие ввергало Эржбету то в печаль, то в настрой мечтательный, задумчивый… но вот она старалась быть беспристрастной.

Что есть волкодлак?

Ежели верить «Энциклопедии тварей непознанных», то сие — огроменный монстр с клыками, когтями и неугасающей жаждой убийства. В той же «Энциклопедии» ясно сказано, что убить оного монстра непросто, что к магии он мало чувствителен, а боится единственно холодного железа. И то, пораженный, способен прожить еще долго… и потому на волкодлаков устраивают облавы, а лучше ищут их в обыкновенном, человеческом образе, с которым управиться не в пример проще.

И что есть Гавриил?

Человек.

Он невысок. Субтилен. И пусть веет от него силой, но…

Размышления Эржбеты прервал заунывный вой, от которого Гавриил встрепенулся.

— Сидите здесь. — Он вывалился из шкафа, на ходу сдирая Эржбетину шаль. — Никуда… и окно закройте…

Прежде чем Эржбета успела хоть слово произнести, Гавриил оказался на подоконнике.

А после с подоконника скатился.

Ночную же тишину прорезал тот же вой… грянул выстрел… а потом еще один… снаружи происходило явно что-то в высшей степени занимательное. И Эржбету тянуло выглянуть, хоть бы в окошко.

Она к окошку и подошла.

А после отступила.

Нет уж, это в книгах героиню от собственной ее глупости спасают герои, а вот Эржбета осталась одна. Она лишь надеялась, что Гавриил вернется.

Он и вернулся.

Спустя два часа.

— Вы не спите? — спросил робко. Вид, следовало признать, он имел преотвратный.

— Не сплю, — Эржбета произнесла это с немалым раздражением.

Она волновалась! За этого вот безумца, решившего идти на волкодлака с одним ножиком, волновалась… а он где-то ходил… бродил… взялся ведь Эржбету защищать, а сам…

Она всхлипнула, понимая, что вот-вот разревется.

А Эржбета давно не плакала! Может быть, с самого детства, когда поняла, что никогда-то ей не простят… пусть она ни в чем не виновата, но не простят.

— Простите, — повторил Гавриил. — Я… я сделал что-то не то?

— Не знаю, что вы сделали. — Ее голос звенел от напряжения.

И обиды.

И просто сам по себе. Боги наградили звонким голосом, бывает…

— Сделал. — Гавриил подошел и обнял.

Он знал, что не имеет права прикасаться к этой женщине… к женщине вообще, не считая падших, но и тех обязан беречь от себя же, но сегодня, сейчас, он не смог устоять перед искушением.

Он ведь не собирается причинять ей зла.

Обнять только.

Утешить.

— Простите меня, пожалуйста…

Она бы простила.

Она уже простила его, пусть и не вымаливал он прошения, как то делал граф в «Преступном влечении»… и тем паче не спешил совершать подвиг, дабы заслужить его, как герцог из «Добродетели и порока»… и не спешил осыпать Эржбету драгоценными дарами… и не плакал даже.

Эржбета отстранилась, убеждаясь, что по щекам Гавриила не ползут скупые мужские слезы.

И вообще никакие.

— Вы… вы ушли… — выдавила она, когда вернулась способность говорить. — Вы обещали, что будете меня охранять, а сами ушли…

— Вы испугались?