Люди и нелюди

— Привет, — сказал необычно хмурый Бур, красовавшийся бланшем под глазом, имевшим застарелый вид и поджившей рассечённой щекой.

— Кто тебя так? — без задней мысли спросил Феррум.

— Нас с Крестом выпустили на арену друг против друга, — холодно сказал он, и Павлову сразу же стало понятно, почему не видно крестного его крестного.

Креститель однозначно мёртв и его тело уже разделами ради потрохов для внешников. Возможно, даже его внутренние органы уже прошли необходимые анализы и отвезены на ближайшую их базу.

— Соболезную, но горевать не время. Нужно что бы ты в зале меня ранил. Что бы крови было много и вид у раны страшный, но что бы после этого я остался в приемлемой форме, — он говорил быстро и так тихо, что даже шедший вплотную перед ним Бур едва расслышал.

— Не говори тут о таком, — змеей прошипел крестный и ускорил шаг, что бы оторваться от Василия.

Феррум не стал пытаться его догнать, а спокойно пошёл в тренажерку. При этом он не забывал поглядывать по сторонам и не замечал признаков того что их разговор кто–то услышал. Дополнительным индикатором отсутствия тревоги был Сявка, который спокойно топал вместе со всеми и к охране вроде бы не подходил. Главное, что бы он ничего не заподозрил сейчас, а через час, даже полчаса уже будет поздно.

В зале Бурый практически сразу же направился к гирям, к которым кроме него самого редко кто подходил. Павлов тут же пошёл к нему и стал молча рядом разминуться. Поглядывая на крестного и давая возможность ему заговорить первым, он то и дело прикладывался к бутылке с живуном. Живца не хотелось, и пить его сейчас было, мягко говоря, не полезно, но на возможные последствия Василию сейчас было наплевать. Он пытался вернуть свое состояние в хоть чуть–чуть лучшую форму.

— Ну, я понимаю, что ты задумал и помогу чем смогу. Подробности объяснять опасно. Могут услышать. Скажи только когда? — говоря это, Бур выглядел крайне целеустремлённо и не прекращал рывков гири.

— Да прямо сейчас, — Василий приостановил разминку.

— Метод, думаю, значения не имеет? — гиря взлетала вверх на высоту вытянутой над головой руки и опускалась вниз, проходя меж ног Бурого.

— Ну, хорошо, — вздохнул Бур, и в тот же момент гиря из его рук вылетела в сторону крестника.

Феррум хотел шарахнуться в сторону, но было поздно. Гиря, отправившаяся в полет смела кого–то висевшего на турнике. Павлов стал оборачиваться, когда его снес с ног Бур, бросивший вторую гирю на коврик и рванувший к турнику. В глазах Василия потемнело от боли прошедшейся по плечу. С него будто кожу без анестезии содрали. Хотя почему будто? Кожа на тыльной стороне плеча исчезла. Рана не глубокая, но довольно обширная и крови быстро становится много. Выглядело внушительно. Легко можно было подумать, что гиря все же задела его и нанесла эту рану.

— Салах, ты как?! Салах! — заголосил крестный, суетясь вокруг свернувшегося точно эмбрион в утробе матери человека.

— Сууукааа, — провыл он на одной ноте, вместо ответа.

— Всё к дальней стене! Пострадавшие на месте! — наконец, среагировал один из охранников с одного из балконов.

Народ уже итак бросивший свои дела стал отходить к стене. Остался только лежащий под турником похожий на турка мужик с именем Салах и Феррум стоявший и наблюдавший как по его руке вниз стекает кровь. Дверь в зал открылась, и в помещение вошло двое охранников. Остальные остались за дверью. Один из охранников прошёл к турнику и взглянул на поверженного гирей гладиатора вблизи. Второй остался у двери.

— Сявка и ты херов гиревик сюда, — велел смотревший раненого охранник и от толпы отделились стукач и Бурый.

— Что там? — спросил один из балконщиков.

— Да хер его знает. Вроде загнуться не должен, но нужно показать лепиле! Вдруг там что–нибудь внутри порвалось! — ответил тот, что осматривал раненых и тут же велел Василию. — Подтягивайся к двери, а то кровишь будто свин недорезанный, — потом спросил. — Чем тебя?

— Вроде гирей, — Феррум пожал плечами, потом подхватил с пола выроненную бутылку с живуном и пошёл к двери.

— Давайте поднимайте этого дохода и тащим в лазарет, — велел охранник, определив план действий.

— Я сам доведу, — Бур подхватил синеющего раненого и поднял на ноги.

— Сявка останься. Кек ты давай вперед, — решил охранник и отправил второго мура вперёд.

— Справитесь? — спросил кто–то из вохры на выходе.

— Да уж как–нибудь, — махнул рукой, идущий впереди Кек.