Люди и подвиги

Окоп молчал. Танк пронзительно завизжал и, скрежеща гусеницами, повернул к своим. Рудых быстро распределил имевшиеся в окопе бутылки с горючей смесью между всеми бойцами поровну. Пять бутылок отложил в запас.

— Будем стоять насмерть! — сказал Рудых. — Если побежим, они нас перемелют…

И тут снова обратил внимание на округлившиеся глаза Ратникова.

— Не робей, друг! — сказал Рудых, указывая Ратникову на отложенные про запас бутылки. — Если промахнешься, бери из этих!

Бей прямо в щели или в бок, ясно?

Затем Рудых распределил бойцов по огневым точкам и, заняв наблюдательный пункт, стал пристально следить за поведением танков. Танк, который обстрелял окоп, уже приполз к своим и словно бы пошептался с другими танками. Группа танков отделилась, развернулась в боевой порядок и направилась к окопу.

Когда танки приблизились, Рудых скомандовал:

— Огонь!

— Один танк, судорожно кружась, воспламенился. "Как хорошо придуманы этот окоп и эти бутылки! — думал Ратников. — Оказывается, человек на войне не заяц, на которого охотятся машины.

Я так же страшен танку, как и он мне. Я уже подбил один танк и еще много подобью".

И Ратников уже не думал о грозящей ему опасности, но Рудых знал, что самое опасное — впереди.

Танки наступили на окоп, затемнили собой свет. Рудых скомандовал:

— Набрать песку! Надо быстро тушить все, что загорится!

Когда в окоп хлынули красновато-белые языки пламени, стало жарко, невозможно дышать. На Ратникове загорелась гимнастерка.

— Скидывай, горишь! — крикнули ему товарищи.

Рудых сорвал с него гимнастерку и затушил песком. А когда танки перевалили через окоп, по ним с холмов города ударила наша противотанковая артиллерия. В спину танкам снова полетели бутылки с горючей смесью. Это Ратников бросил в немцев те бутылки, которые лежали про запас.

Когда рассеялись и уползли на запад уцелевшие немецкие танки, Рудых вывел бойцов из окопа.

Блиндаж, в который на другой день ввели бойцов, был выдолблен в горе. В глубине его помещалась дверь, и около нее стояли офицеры, дожидаясь очереди на прием к генералу. Адъютант довел бойцов до этой двери и остановился. Откашлявшись, он осторожно приоткрыл дверь и, заглянув в нее, пригласил бойцов следовать за ним. Из-за стола поднялся невысокий сухощавый человек с запавшими щеками и усталым выражением добрых, чуть припухших глаз.

— Мне все известно, — сказал он. — Артиллеристы рассказывали. Они все видели! Ну, как твоя фамилия? — обратился генерал к Рудых, протягивая ему руку.

— Рудых, товарищ генерал-майор!

И тут произошла заминка. Сколько он подбил танков? Он не подбил ни одного.

— А ты? — обратился генерал к Ратникову.

— Три!

— А ты? — поочередно обращался генерал к каждому бойцу, и каждый называл число уничтоженных им вражеских машин.

Когда выяснилось, что больше всех подбил Ратников, генерал расцеловал юношу. Затем он приказал отправить бойцов в штаб, чтобы заполнить на каждого наградной лист, согласно статуту об орденах для истребителей немецких танкоа. И всех, согласно статуту, представили к наградам.

Но когда стали заполнять лист на Рудых, снова произошла заминка. Офицер штаба, обмакнув перо, задержал его перед графой, в которой надо было написать, сколько танков подбил Рудых.

Подумав, офицер вписал: "Принимал участие в отражении группой рядовых бойцов танковой атаки противника. Представляется к награде медалью "За отвагу".

Затем он приказал связному отвести бойцов в землянку, где поверх нар была настлана свежая солома. Бойцы с удовольствием растянулись на ней.

Но им нельзя было уснуть. К землянке стали приходить люди, которые желали поговорить с героями. Пришел военный корреспондент с фотоаппаратом и записной книжкой. Он переписал фамилии бойцов, сфотографировал Ратникова, интересовался его детством, расспрашивал о подробностях его расправы с тремя вражескими танками.

Несмотря на неимоверную усталость, Ратников не мог не помнить, как он сначала испугался, как Рудых указал ему на запас бутылок с горючей смесью и сказал: "Не робей, друг! Если промахнешься, бери из этих!" Так этими пятью бутылками он уничтожил еще два танка.

Но Ратников не знал, следует ли говорить об этом. Можетоыть, это должно остаться тайной, как и то, что он не успел отойти со своей частью и был застигнут врасплох сначала самолетами, а потом танками противника.

Нет, все, что произошло с ним, мало походило на те книги о героях, которые он читал в детстве. Он не герой, и это рано или поздно выяснится. Он теребил пуговицу на гимнастерке, нерешительнопереводя взгляд с корреспондента на землянку, где забылся крепким сном Рудых. Вот бы с ним поговорить!..

Но Рудых спал. И Ратников подумал, что, может быть, ему снится залитая солнцем улица в родном селе. Возле правления колхоза, где толпятся ожидающие председателя JIO своим делам женщины, старик бригадир развертывает газетный лист. На кончике его носа поблескивают очки. Вдруг старик встрепенулся и, придерживая очки, торжественно читает вслух заметку, где среди других фамилий упомянут тракторист Рудых. Прибежит мать Рудых.