Люди и портреты (СИ)

  Но в этот момент смерч снова закрутился, вобрав в себя Наталью целиком и стал стремительно удаляться от Павла, обдав его только струей горячего сухого песка, набившегося Тумасову в глаза и носоглотку.

  - Стой, Наташа! Подожди! - Павел бежал за загадочным вихрем, на бегу протирая слезившиеся от песка глаза. - Подожди, Наташа, куда ты!

  Но вихрь все ускорялся и расстояние между ним и Павлом все увеличивалось, пока странная песчано-воздушная конструкция не растаяла в сумерках.

  Запыхавшийся Павел добежал до волейболистов, лениво перекидывавших друг другу желтый покрытый влажным песком мяч.

  - Эй, - окликнул он того, кто держал в руках мяч. - вы не видели тут девушку?

  Тот пожал плечами.

  - Девушка, тут пробегала только что, понимаешь?

  - Да никого тут не было.

  - Какая дэвушка, ты что, перегрэлся дарагой?

  Этот вопрос был задан загорелым парнем в цветастых шортах, таким тоном, как если бы парень с мячом спросил: 'Ты что, идиот?'. Павлу стало не по себе. Он не хотел признавать, что пал жертвой галлюцинации.

Поэтому он не сдавался.

  - Да тут мимо пробегала.

  Игроки переглянулись между собой.

  - Ми дэвушэк никогда не пропускаем. - волейболист подал на соседа мяч, что означало продолжение игры.

  Павел потер слезящиеся от песка глаза и вгляделся вдаль.

  - Где же она...

  Вдали ничего уже нельзя было толком разглядеть.

  - Искупайся, дорогой, все пройдет! - один из парней сильными, мускулистыми руками подкинул мяч.

  Павел, не желая вступать с ними в споры, побежал дальше вдоль берега, но никого вокруг не было, хоть сколько-нибудь походившего на Наталью. Павел упрямо бежал вперед, пока наконец не увидел стоявшую на каменном моле женщину в накидке, кормившей чаек.

  - Наталья? - подбежал он к ней и схватив за плечи, развернул к себе.

  Но вместо хорошо знакомых черт увидел неприятное испитое лицо женщины предпенсионного возраста со следом маленького ожога на подбородке.

  - Извините, обознался. - пробурчал он, быстрыми шагами уходя прочь.

  Утро выдалось на удивление пасмурным. Павел едва смог оторвать голову от подушки и сонными глазами глянул в незашторенное с вечера окно. Дым из трубы над заводским корпусом, находившемся неподалеку, изгибаясь чёрно-белой петлей, уходил в облака.

  А из головы все не шел дурацкий сон, приснившийся ему этой ночью.

  И вправду, очень странный сон...

  Тумасов проснулся с тяжелой головой, словно вечером напился, и было такое чувство, будто он вовсе и не спал в эту ночь, будто всю ночь он где-то пробродил, прошлялся - а где, и не припоминается теперь, - отчего-то тупо смотрел в одну точку, потом упорно размышлял, в общем, вел себя как человек, пытающийся поймать за хвост смысл чего-то ускользающего, и виной всему - сон с повторяющимся из раза в раз с сюжетом, разве что с небольшими отклонениями.

  Племянница вертелась, танцевала перед ним, грациозно и легко, как пушинка. Улыбалась ему ровными белыми зубами. А затем - растаяла словно снежинка.

  Зато Павел очутился вновь в комнате с цементированным полом. Неяркая одинокая лампочка над потемневшим от времени столом... он явственно слышал за спиной чье-то хриплое дыхание, а потом доносившийся оттуда глухой звук, словно где-то выбивали ковры.

   По полу волокли нечто довольно тяжелое... И опять эта рука с топором. Рука мужская, крепкая и мускулистая. Длинными сильными пальцами она умело управлялась с топорищем, обмотанным широкой синей изоляционной лентой.

   - Кр...рак! - опустился топор. И под ноги Павлу с низкого широкого стола свалился большой кусок розового мяса. Снова, как и в предыдущие разы, мясо... но! Не поросенок, не барашек, не дичь какая-нибудь, а именно - человек.

  Когда Павел наяву ощутил то, что он видел во сне, дрожь пробрала его с головы до пят, хотя он считал себя очень бывалым и многоопытным человеком, побывавшим во многих переделках. Он видел, явственно видел в своем сне татуировку на белой шкуре окорока - саламандру, узкую сверху и более широкую внизу.

  Вот эдакий буквальный вздор уже не в первый раз привиделся ему нынешней ночью.

  Будучи человеком отнюдь не мнительным, Павел тем не менее чувствовал, что даже эта татуировка ему уже где-то встречалась.

  Он поднялся нехотя с постели и взглянул на часы. Они показывали восемь утра, хотя за окном уже вовсю светило солнце и улица гудела насыщенной восточной жизнью, - да, часы показывали только восемь утра и Павел этому не поверил.

  Павел подошел к телефону и взял свои 'Сейко'.

  Десять часов двенадцать минут.

  Что ж, решил Павел, пора заняться личными делами.

  Он оделся, протопал на кухню и заварил кофе для вдохновенного старта нового дня, который должен был увенчаться 'сейшеном' с Татьяной.

  Закурив, Павел стал рассматривать фотографии, найденные им на квартире Дэна.

  Дэн с Натальей, Дэн с другими людьми, Павлу совершенно незнакомыми...

  Его внимание привлекла самая первая фотография, которую он обнаружил засунутую под табличку с номером его квартиры на двери на второй день после его приезда в город.