Люди и руины

Тем самым был достигнут двойной результат. Прежде всего, сумели перенести в целом законное недоверие к указанным ложным теориям на идеи, которые, хотя иной раз и содержатся в них, по сути не имеют к ним никакого отношения. Тем самым снималась и вероятная опасность распространения этих идей. Жертвой подобной тактики стала большая часть современных знаний о Востоке (выходящих за рамки сухой и выхолощенной области филологии и узкопрофессиональных академических исследований), которые, как правило, предстают в столь искаженном виде, что значительно снижают то положительное влияние, которое могли бы оказать многие аспекты подлинного наследия восточной духовности. В частности, это привело к распространению недалекого и ложного заблуждения о необходимости «защиты Запада» от восточного влияния. В качестве другого примера можно указать тех, кто в любом разговоре о символах и эзотеризме видит непосредственное влияние масонства или теософизма, даже если речь идет о древних великих традициях, не имевших ничего общего ни с тем, ни с другим. Сюда же следует отнести свойственный определенной «критической» культуре позитивистский рационалистический предрассудок, согласно которому все идеи подобного рода являются лишь суеверием и выдумкой. Немногим лучше обстоит дело и с воинствующей католической апологетикой, которая видит во всем выходящем за рамки их собственной религии лишь пантеизм, натурализм и даже нечто худшее; происходит путаница, порожденная непониманием подлинного содержания того или иного учения, от чего нередко страдают и сами представители католичества.

Второй результат затрагивает не столько сферу идей, сколько конкретную практическую область. Действительно, перевернутые тенденции к духовному и сверхъестественному могут способствовать пробуждению темных сил, которые исподволь оказывают разрушительное влияние на личность. Нередко именно к этому ведут различные реакции против рационализма и интеллектуализма, особенно вышеупомянутые теории бессознательного, которые сегодня благодаря психоанализу широко применяются на практике или, по меньшей мере, вызывают болезненное любопытство.

Рассмотрим теперь тактику рикошета. Она применяется, когда некие традиционные силы, которые, собственно, и являются целью нападения, по тем или иным причинам решаются выступить против других, также традиционных сил, что в конце концов оборачивается против самих зачинщиков. Например, тайные силы мировой крамолы путем проникновения или соответствующего внушения убеждают представителей данной традиции в том, что лучшим средством для ее укрепления является подрыв или дискредитация других традиций. Тот, кто не осознает этого приема и из материальных соображений нападает на традицию в лице соседнего народа, должен быть готов к тому, что рано или поздно благодаря тактике рикошета традиция будет атакована уже в его собственном лице. Силы мировой подрывной деятельности возлагают на эту тактику серьезные надежды; именно поэтому они прилагают все усилия к тому, чтобы подчинить всякую высшую идею тирании партийных интересов, соображений, продиктованных стремлением к прозелитизму, либо же высокомерием и жаждой власти. Они прекрасно понимают, что это лучший метод разрушения всякого подлинного единства и сплоченности, способный значительно облегчить им игру. Они хорошо знакомы с объективным законом имманентной справедливости, знают о том, что мельница Господня мелет медленно, но верно, и соответствующим образом строят свои действия, выжидая, пока созреют плоды этих необдуманных шагов, чтобы в нужный момент вмешаться в ситуацию с выгодой для себя.

В политической области примером подобного рода могут служить попытки использования революционных сил в стиле Макиавелли. Близорукие государственные мужи нередко верили, что в определенных обстоятельствах лучшим средством для подъема собственного народа является разжигание или поддержка революционных настроений среди народа-противника, даже не замечая, либо же замечая слишком поздно, что это ведет к прямо противоположному результату. Они думали, что могут использовать революцию как средство, но на деле сами становились орудиями революции; когда ей благодаря этим политикам удавалось победить в других странах, она почти всегда возвращалась обратно в те страны, которые вольно или невольно способствовали ее продвижению. Современная история знает немало примеров подобного трагического распространения революции. Поэтому мы вновь и вновь подчеркиваем, что лишь безоговорочная верность идее может защитить от тайной войны; когда эта верность ослабевает, когда ее сменяет так называемая реалистическая политика, подчиненная достижению сиюминутных целей, силам сопротивления грозит поражение. Так, примером применения тактики рикошета может служить принцип «самоопределения народов», использованный демократиями во время второй мировой войны в качестве идеологического средства, а сегодня больно ударивший по всем белым народам и особенно по европейскому престижу и господству.