Люди Истины

Воистину так. Кровь Пророка, двоюродный его брат, муж его дочери. Али, да почтится имя его. Его провозгласили имамом. Один он был достойным стать главой уммы правоверных. Но люди Сунны оттеснили Истину. Они сговорились и отняли власть у того, кому она принадлежала по праву, и убили его. Но Истину не убить. Кровь Али не иссякнет никогда, – и потомки его от отца к сыну передавали «насс», ключ к знаниям. Ты – шиа. Ты должен это знать.

– Я это знаю, – подтвердил Хасан спокойно. – С пяти лет.

– Но я скажу тебе больше: насс – не монета, чтобы отбирать ее у того, кого люди посчитают недостойным, и отдавать тем, кто им больше нравится. Насс всегда отдается старшему, ибо ему Аллах судил родиться первым. А если старший умрет – его сыну. Ибо Аллах милостью своей никогда не позволил и не позволит прерваться этой цепи. А если ее не видят невежи, то это значит, что истинный имам сокрылся. Такийа, вот как. Настоящий имам ходит по земле, он среди нас. Хотя он сейчас далеко.

Хасан вздохнул.

– Ты недоволен? Ты не веришь?

– Отчего же не верить в то, что у имама чудесным образом всегда рождаются сыновья – и он всегда успевает их зачать. Несмотря на войны, перевороты и прочие беды. А когда все видят, что он убит, он чудесно скрывается где-нибудь. Аллах велик, все в его силе. Но откуда ты знаешь, что имам ходит среди людей сейчас? Ведь он мог исчезнуть и сокрыться и до конца времен?

– Потому что есть на земле прекрасный город ал-Кахира! Он там! Все это знают! В ал-Кахире правят те, кто по закону должен править всей уммой!

– Даже после Мухаммада ибн-Хасана, двенадцатого праведного имама?

– Даже после него. И после Исмаила. Ты что, думаешь, будто имам может покинуть людей до Страшного суда?

– А Мухаммад и не покинул. Его дух и слово здесь – не менее реальные, чем дух и слово какого-то человека в ал-Кахире, которого ни я, ни ты никогда не видели.

– Я видел людей, которые его видели! – крикнул Мумин.

– А я видел людей, которым являлись ангелы. Откуда ты вообще знаешь, что этот человек в ал-Кахире существует на самом деле? С чужих слов?

– Да, но я верю этим чужим словам!

– Всем подряд?

– Не всем, конечно.

– А как ты выбираешь те, в которые веришь? С какой стати? Ведь мнений столько, сколько и людей?

– Я не знаю. Мне, – Мумин запнулся растерянно, – мне учитель говорил.

– У тебя один учитель. За всю жизнь? Или ты поверил последнему говорившему с тобой?

– У меня не один учитель, конечно, но все они соглашались в этом.

– А в другом? Во всем другом они соглашались?

– Нет, конечно, не во всем соглашались. Они же люди.

– И ты веришь в то, в чем они все согласились, и не веришь в то, в чем они не соглашались?

– Ну, получается так, – сказал Мумин неуверенно.

– А если б ты больше учителей узнал, то среди них, быть может, нашелся бы тот, который с ними не согласился? И ты бы тогда ни во что уже не верил?

– Нет, ну если бы все согласились, кроме одного, я бы им поверил, а не этому одному.

– То есть ты веришь в истину по общему согласию, в точности как люди Сунны? А если бы у этого одного и была истина? Если бы он и был – имам?

– Я… я не знаю, – пробормотал ошарашенный Мумин.

– Ладно. Оставим это. Но ты мне обещал рассказать, что такое «талим».

– «Талим» – это… это значит, что ты должен верить моим словам. Потому что я – твой учитель. Потому что в них – отзвук Истины. Если ты не поверишь моим словам, как дойдешь до Истины?

– Вправду? Это и есть «талим»? Надо же, как просто: кто угодно тебе скажет, а ты и верь, потому что «талим», – Хасан уже не скрывал насмешки. – В твоих словах слышны только злоба и невежество, а не вера. Как я могу поверить в них?

Мумин засопел.

– Потому что если ты мне не поверишь, как я смогу тебя научить?

– А как я могу поверить? С какой стати? В твоих словах нет ни любви, ни силы, ни глубокого знания, – как же ты можешь учить вообще?

Мумин в ярости рванул себя за бороду. Потом подскочил к сундуку в углу, открыл, вынул кипу книг.

– Ладно, умник! На, читай. Смотри, эти книги стоят больше тебя. Их привезли из Египта, от истинного имама. Может, они убедят тебя лучше, чем я.

Хасан бережно принял книги. Положил их подле себя. Спросил: «Как долго я могу изучать их?»

– Пока не изучишь, – Мумин схватил чашку, плеснул в нее воды, жадно выпил. – Ты уже понял, я же вижу, – проповедник из меня никудышный. Я вечно не знаю, с чего начать и куда привести. Но я тебе скажу вот что: я все-таки хороший учитель. Не потому, что знаю много мудреных слов, а потому, что вижу насквозь тех, кто их в себе таскает. Я знаю таких, как ты, высоколобых. Думаете: все про мир знаете, а чего не знаете, до того сами дойдете.

– Разум может только указать дорогу. Чтобы пойти по ней, нужен учитель. Не обязательно знающий. Но способный убедить, что он может провести по этой дороге.

– А-а, – Мумин махнул рукой. – Словоблудие. Ты ведь не за нашим знанием ко мне пришел. Не за Истиной. Ты хочешь чего-то. Ты думаешь: я, грубый, глупый, легко отдам тебе это. Ты ведь специально пришел ко мне. Может, ты надеялся меня просто вокруг пальца обвести, а?